Стена
Шрифт:
Сын герцога вдруг завалился на подлокотник кресла, на котором, вальяжно развалившись, выслушивал соображения барона. Далеко вытянув руку, он резко выхватил у рядом сидящего Пьера длинную трубку и тут же сунул её кончик себе в рот, глубоко затягиваясь.
— Дай мне тоже, — требовательно и раздражённо попросил барон, вытягивая ладонь. — Угу… ф-фы, ф-фы… так о чём это я? — невнятно проговорил он, выпуская кольца дыма.
— О том, — ответил Линд, — что вы буквально предлагаете нам самоубиться об имперские копья в тщетной попытке сжечь проклятые требушеты и лишив тем самым Дарммол магической поддержки.
Совещание
Барон действительно ждал их всех, устало оперевшись на грубый стол, на котором в свою очередь лежал рваный пергамент топорно нарисованной карты окружающей местности. Только сейчас Линд заметил, как сильно сказались прошедшие дни на командующем. Его морщины, и так не добавлявшие миловидности барону, стали ещё глубже и многочисленнее. Старые шрамы, белеющие на усталом лице, как будто ещё сильнее въелись в кожу, разделяя физиономию на несколько неравных частей. Щетина приобрела кабанью жёсткость и под небольшими волосками серели мелкие кусочки отпавшей кожи.
Но всё довершали красные глаза. Два красных, невыспавшихся, глотнувших гари пожара овала невнимательно, будто бы сквозь, смотрели на вошедших магов и не понимали, кого собственно они сейчас видят. Этот взгляд казался настолько диким для всегда, даже во время ранней утренней тренировки, бодрого и свежего барона, что в первый момент Линд невольно отшатнулся.
Барон действительно наводил ужас, оправдывая своё прозвище. Причем в равной степени как на врагов, так и на союзников. И если первые видели в командующем фигуру какого-то древнего демона, поднявшегося с самых глубин бездны, то перед вторыми вставал как будто образ самого горящего Дарммола. Израненного, бешено уставшего, но всё же несломленного. Пусть даже в голову и закрадывалось подозрение, что недолго ему осталось.
— Линд, чёрт тебя дери… — обречённо протянул барон, медленно опускаясь на какой-то нелепый табурет. — Ну ты меня-то за дурака не держи. Думаешь, я не понимаю? Думаешь, я просто так, из-за своей прихоти, из-за шапкозакидательской прихоти кидаю вас на убой? Вот! Подойди, посмотри.
С этими словами барон поднялся со своего места и подошёл к узкой вертикальной бойнице, указывая на неё протянутой рукой. Линд подошёл следом.
— Видишь? — спросил командующий, указывая куда-то вдаль. — Вот за теми холмами их позиция, это установили точно.
Ночной пейзаж, раскинувшийся перед взором Линда, не давал особенно чёткой картины. Правда, для юного мага этого и не требовалась. Пейзаж поля боя он заучил до мельчайших подробностей во время долгого бдения на крепостных стенах.
Вдалеке действительно маячили небольшие холмы, за которыми заревом военного лагеря пылали имперские позиции. Движение не затихало ни на секунду. Даже отсюда, с достаточно приличного расстояния, можно было отчётливо различить разного рода копошения. Вот отправился куда-то в темноту кавалерийский разъезд из трёх всадников. Вот скрипнула телега, подвозя камни, которые через несколько минут полетят в сторону города. Вот кто-то промаршировал, кто-то взмахнул руками…
Но над всем этим военным великолепием, завораживающим не столько своей красотой и утончённостью, сколько грубым напором и стихийной силой, возвышались конструкции, которые даже самый последний дурак ни за что не смог бы проассоциировать со стихией и природой. Гигантских размеров требушеты, высотой почти с крепостную башню, порождения человеческого гения, разрушительными монументами вздымались над лагерем имперцев, олицетворяя собой всю грандиозную несокрушимость завоевателя.
Они действительно поражали. Все три штуки.
— Понимаешь, о чём я говорю? — спросил барон. — Это не требушеты, это натуральные горы. Я до сих пор не понимаю, как имперцам удалось протащить их через Вороний перевал. Пусть даже и в разобранном виде. Это не работа для обычных солдат, Линд, пусть они будут хоть трижды диверсантами. Эти твари стоят прямо посреди лагеря имперцев, любой отряд, будь он хоть сборищем невидимок, будет разорван в клочья прежде, чем успеет хотя бы приблизиться к одному из них. Уж не говоря о том, чтобы поднести факел и подпалить орудия. Нет, Линд, это как раз задача для вас, как бы мне не хотелось этого признавать. Налететь, прорваться через часовых, как нож сквозь масло, сжечь требушеты разом, не размениваясь на такие мелочи как масло, открытый огонь и прочие глупости. Просто уничтожить всё одним махом, как Пьер ту башню, и так же неожиданно уйти, не дав имперцам очухаться. Только тогда у нас есть хоть какой-то шанс.
— И успех или неудачу этого единственного шанса вы решили возложить на нас, правильно? — ехидно уточнил Линд.
— Ничего весёлого в этом нет, — произнёс барон, отходя от окна и поворачиваясь к магу спиной. Командующий вновь жадно затягиваясь дымом из трубки, не обращая внимание на слегка обиженный взгляд Пьера. — Совсем нет. И не на одних вас. С вами пойдут ещё мои люди. Немного, человек десять, не больше, крупную группу неизбежно засекут ещё на подходе. Но они лучшие, Линд. Собаку съели на подобных делах, настоящие висельники.
— Десяток солдат и наша четвёрка. Против всего имперского лагеря. И выбора, как я понимаю, у нас нет? — спросил сын герцога.
Барон неожиданно повернулся к нему, скрипнув каблуками.
— Я бы не хотел тебе приказывать, Линд, — обратился к магу командующий, с какой-то совершенно несвойственной ему печалью в голосе. — Очень не хотел бы. Но если придётся — не буду раздумывать. Помнишь, о чём мы говорил в моём кабинете?
— Помню, — отрывисто кивнул Линд. — Даже если бы я очень хотел забыть — не смог бы. Мы готовы, барон. У нас время на отдых?
— Нет, — отрезал командующий. — Могу дать максимум час на подготовку, пока я собираю людей. Не более. Обстрел крепчает с каждой минутой и промедления мы себе позволить не можем. Возьмите с собой те мечи, которые я вам выдал, запаситесь вином. Помолитесь, кто как умеет. Через час жду вас здесь. Всё понятно?
— Так точно, ваше благородие, — формально ответил Линд, словно очерчивая какую-то невидимую черту между командующим и своим отрядом. — Явиться через час.
— Линд… — устало начала было барон, однако осёкся на полуслове и, устало махнув рукой, вновь опустился на своё место. — Kадно. Не важно. Идите.