Стена
Шрифт:
Приказчикъ поталкивалъ, мотая головой къ крыльцу.
– Ближе подходи. Вонъ онъ, на крыльц сидитъ… Всхъ сейчасъ вонъ…
– Не вс мы… - мялся, оглядываясь, Трофимъ.
– Солдата не видать…
– И безъ солдата хорошъ… Иди, что стали-то! Пить, такъ васъ…
– Сюда подходи!
– кричалъ Василiй Мартынычъ, захваченный привычнымъ дломъ.
– Пьянствовать я васъ порядилъ? Кирпичъ задерживать?
– Ну и што?
– хмуро отозвался Трофимъ.
– Ну?
– Ну?! Вонъ вс, къ чортовой матери! Вотъ
– Давай расчетъ, сами уйдемъ…
– Расчетъ?! Нтъ, ты у меня теперь походи за расчетомъ!
– Давай пачпорта и расчетъ!
– упрямо твердилъ Трофимъ.
– Не можешь задержать, мы теб не крпостные…
– А вотъ мы посмотримъ! Пачпорта у меня черезъ станъ получишь… тамъ условiе прочитаемъ, кто что… Маршъ отседа! Разговору не будетъ.
– Это почему такой?!
– появился солдатъ.
Его блая съ горошкомъ рубаха была изодрана по рукавамъ въ ленты, лицо еще больше запухло и посинло, и голосъ шелъ, какъ изъ бочки.
– Вотъ это самый язва и есть… - суетливо докладывалъ приказчикъ.
– Все морду наливалъ да мутилъ, только и дловъ…
– Вмст пьянствовали-то! Валяй! А кто подносилъ-то? Кто покупалъ?
И говорилъ, и смотрлъ лниво. И такъ лниво-спокойно говорилъ, что Василiй Мартынычъ поврилъ и пытливо взглянулъ на приказчика.
– Вонъ что-о!..
– Я… теб подносилъ?! Кого угодно допросите… Безстыжiе твои глаза! Чтобы я…
– А намедни кто кирпичъ продавалъ? А-а… Струсила собачка!
Солдатъ слъ на траву и принялся свертывать покурку.
– Я продавалъ?!
– всплеснулъ руками приказчикъ.
– Да вотъ… убей меня Богъ…
– Вонъ что-о!
Василiй Мартынычъ поднялся и пошелъ къ лошади. За нимъ, распинаясь и призывая въ свидтели всхъ, подвигался поодаль приказчикъ.
– Теперь вотъ и выкуси патронъ!
– сказалъ солдатъ, щурясь и облизывая бумажку.
– Ваша милость, отдай расчетъ… Работа негодяшшая… Рубаху не сымай…
– Такъ онъ и да-алъ! Ему, небось, каждый пятакъ - рупь, - лниво бросалъ солдатъ.
– Эхъ, пойду-ка я счасъ на праходы, въ Коломну… ничмъ канители-то съ вами разводить… Сейчасъ сорокъ цлковыхъ!
Растерянно смотрлъ Трофимъ на сбившуюся въ кучку артель.
Галдли, спорили и требовали идти въ городъ и жаловаться.
– Жалуйся! можете!
– кричалъ Василiй Мартынычъ.
– Я еще самъ къ губернатору поду. Я за самоуправство въ острогъ засажу!
– Что я говорилъ! Теперь сколько денъ потеряемъ…
– Ничего не обозначаетъ… - отзывался солдатъ, покуривая на живот.
– Требуй и никакихъ. Людямъ тоже пить-сть надо…
– Ты-то ужъ молчи, водошникъ! Ваша милость, отдай пачпорта! Гд намъ съ тобой судиться…
– Еловы головы! Почему такой нельзя? Да я бъ его скрозь вс суды протащилъ…
– Молчи! Пачпорта-то не задавалъ! Наглоталъ со всхъ, злая рота!
Ругали солдата и требовали свои гривенники.
– Съ его вотъ получай… у его мои деньги…
Василiй Мартынычъ ругалъ приказчика. Тотъ выгибался, показывалъ на солдата, тыкалъ себя въ грудь, крестился и уврялъ. Вытащилъ тетрадку и, изогнувшись, стоя на одномъ носочк, показывалъ Василiю Мартынычу и водилъ пальцемъ.
– Извольте опросить… Сами трудящiе… Съ его все началось…
– Старшого зови!
– Трофимъ, къ хозяину!
Подошли гурьбой.
– Слушай, ребята, мой сказъ. Желаешь работать - потомъ поговоримъ… а эту рвань чтобы… въ шею гони!
– Кого-о? Это меня-то въ шею! А, ну-ка, погляжу…
– Въ шею его гони, подлеца!
– затопалъ Василiй Мартынычъ.
– Я еще тебя въ станъ отправлю, зачинщика!
– Я и самъ въ шею-то умю… - лниво отозвался съ травки солдатъ.
– Сейчасъ же его гони! Никому расчета не будетъ!
– И уходи лучше отъ грха… - сказалъ Трофимъ.
– Насъ только путаешь…
– Гони его со двора, чорта!
– Много васъ, гонителевъ-то! Ты на меня гд въ другомъ мст наскочи…
Василiй Мартынычъ вспомнилъ, что было сегодня на дорог. Кровь ударила въ голову. Онъ сорвался съ мста, поднялъ кулаки и затопалъ.
– Бей его, разбойника, обормота!..
– Лопнешь неравно вдрызгъ - забрызгаешь… Положь имъ по рублику, можетъ, и бить будутъ. А ты самъ меня ударь, погляжу!
Онъ все такъ же лниво покуривалъ на живот.
– Уйди отъ грха… - угрюмо сказалъ Трофимъ, глядя мимо солдата.
– Иванъ, бери извозчика, гони за становымъ отъ моего имени…
– Губернатора присылай, что мн становой!
– Уходи, солдатъ… Видишь, никто тебя не желаетъ… - просилъ Трофимъ.
– Что жъ намъ, пропадать изъ-за теб!..
– Уходи!
– глухо сказалъ Михайла.
– Можетъ, за двугривенный и бить будете человка?..
– Уходи, сдлай милость… Ухо-ди!
– Слышу, не глухой!
– Ломокъ-отъ съ мотыжкой-то… на емъ… - сказалъ Мокей.
– Уплати за ломокъ-то…
– Со-ло-ма!
– сказалъ, подымаясь солдатъ.
– Я-то давно ушелъ, самъ… Калуцкiе черти!
Плюнулъ и пошелъ къ сараю.
– Послди тамъ… - мигнулъ Гаврюшк Трофимъ.
Смотрли, какъ собирался солдатъ, - искалъ кацавейку и фуражку, которая оказалась подъ пролеткой. Накинулъ кацавейку на плечи, лихо задвинулъ фуражку и оглядлъ всхъ.
– Мало еще васъ мяли, чертей! Можетъ, толстопузый выучитъ… Товарища такъ!..
Выругался и пошелъ на дорогу. Дошелъ до вызда и обернулся.
– Ужъ досвищешься, Василь Мартыновъ!
Опять выругался и пошелъ.
– А вы его, ребята, чуть заявится - прямо по шеямъ, безъ разговору. Нечего на него смотрть. Ну, чортъ съ вами, становись на работу… Накину полтинникъ…