Стена

Абэ Кобо

— Ничего не известно, но почему-то я боюсь его.

— Ты, наверное, обратил внимание на то, что барсуки в башне, собравшись вокруг тебя, все до одного одинаково улыбались? Я тоже, как видишь, улыбаюсь. Знаешь почему?

— Не знаю.

— Потому что и для барсуков, и для меня глаза пагубны. Взгляды людей, подобно крепчайшей серной кислоте, сжигают нас. Страшные глаза, озабоченные глаза, противные глаза, приятные глаза, печальные глаза — все они действуют по-особому. Я всегда боялся людских глаз. Объявив во всеуслышание, что каждый, кто увидит Яхве, должен умереть, я пытался избежать взглядов людей, но теперь людей этим не проведешь. Я бежал в Рай. Однако люди в мире, где господствует низменное сознание, объединившись, воздвигли Вавилонскую башню и приблизились ко мне. Тогда я бежал из Рая и, переодевшись, стал скитаться. В конце концов мне удалось открыть способ преодоления пагубности глаз. На первый взгляд — ничего особенного, на самом же деле — великое открытие. Как говорил Джемс [24] ,

не чувства формируют выражение лица, а выражение лица формирует чувства. Считается, что улыбка — это смех в зачаточном состоянии, но это неправильно. Для объяснения я бы хотел, чтобы ты вообразил себе некий треугольник, вершинами которого будут смех, грусть и страх. Назовем его треугольником выражения. Свяжем его центр с каждой из вершин и попытаемся проследить изменение выражения лица в зависимости от направления каждого из этих отрезков прямой. Грусть переходит в рыдания, страх — в скованность, а потом в невыразительность, смех — в хихиканье. Здесь только следует обратить внимание на то, что невыразительность — тоже выражение лица, представляющее собой некоторую скованность, а хихиканье, каким бы небольшим оно ни было, в улыбку не превратится. Тогда что же такое улыбка? Улыбка — это центр треугольника выражений, то есть полная невыразительность. Все выражения освобождаются, устремляясь к улыбке. Именно улыбка означает полную невыразительность. Никто не в состоянии прочесть выражение лица человека, прикрытого улыбкой. Вспомни загадочную улыбку знаменитой Моны Лизы. Или подумай об улыбке слуги, стоящего перед хозяином. Улыбка — это стальная стена против любого взгляда. Обретя силу благодаря своему открытию, я снова вернулся в Рай.

24

Джемс (Джеймс), Уильям (1848—1910) — американский философ, один из основателей прагматизма.

Но как раз в это время в низменном земном мире началась революция. Движение непойманных барсуков за независимость. Они попытались захватить Вавилонскую башню, являвшуюся единственным связующим звеном между низменным земным миром и Раем, и установить там свою диктатуру. И одни лишь глаза оказались для них камнем преткновения, справиться с ними они не смогли, беспорядки не прекращались.

Люди уже перестали бояться меня, за что я их возненавидел и решил помогать барсукам. Тогда-то я и обучил их теории улыбки. Для того чтобы облегчить улыбку и сделать ее всеобщей, я попытался провести ее научный анализ. Как говорит выдающийся авторитет в области антихудожественности Идель, полагать, что улыбка — вещь чрезвычайно трудная, значит путать ее со смехом. Я исследовал анатомическое различие смеха и улыбки и раздал барсукам свою брошюру, посвященную этому. Итак, смех возникает благодаря сильному сокращению мускулюс зигоматикус майор, вызывающему одновременное действие ближайших мышц выражения лица, улыбка же возникает лишь от легкого сокращения мускулюс зигоматикус минор. Говоря конкретно, смех возникает только в районе рта, в противовес этому улыбка сопровождается поднятием нижнего века. Кроме того, я изобрел специальное зеркало, после небольшой тренировки любой сможет полностью овладеть улыбкой. Зеркало сделано из глазного хрусталика, благодаря чему стало возможным, чтобы лицо отражалось, даже когда выражение его остается прозрачным. Однако при полном владении улыбкой зеркало теряет проникающую способность, и лицо в нем не отражается. То есть в нем ничего не видно, что очень удобно.

В этот момент мой барсук, который должен был спать, вскочил на ноги и грозно заорал:

— Яхве-сан, что вы говорите?! Прекратите эту отвратительную болтовню! Не кажется ли вам, что нужно поскорей перейти к делу, ради которого мы здесь?

— О-о, прошу прощения, — старик Яхве пришел в сильное замешательство, — я думал, что вы спите, и позволил себе по-стариковски немножко похвастаться.

— А вы не слышали выражения «барсучий сон», что значит «притворяться спящим»?

— Нет, никогда не слышал. — И, обернувшись ко мне, продолжил неожиданно строго: — Как я только что говорил, нужно сделать так, чтобы глаз не было. Тебе глаза тоже ни к чему, так что побыстрей сдавай их в банк глаз. Освободишься от этой никчемной вещи, а твой приятель барсук глаза, доставляющие одни неприятности, превратит в удобные облигации, которые позволят в случае необходимости использовать раздельно избыточный взгляд и душу. Молодое поколение слишком дорожит своими незрелыми глазами — они бесполезное сокровище. Девушки древнего Волкоса, согласно преданию, имели один глаз на троих, учиться у них нужно. Это, так сказать, первобытная форма банка глаз. Малое количество фосфора необходимо для человека, большое же — страшный яд для него. То же относится и к глазам. Кстати, твои глаза были 0,8 диоптрий. Следовательно, твой барсук сможет получить годовые дивиденды в пятикратном размере. Понятно? Ну что ж, приступим. Беспокоиться нечего. Я беру на себя всю полноту ответственности за их сохранность. Сейчас в этом хранилище, — он указал пальцем на стальную дверь, — находятся глаза сорока миллиардов человек. Правила хранения глаз представляют собой самое выдающееся изобретение, содержащееся в моем проекте закона о банке. Их можно высушивать, оставляя живыми. Известно ли тебе слово «абкурулат»? Это арабское слово, которое употребляют,

когда речь идет о хамелеоне — отце холода. Его так называют потому, что после лесных пожаров, например, часто не сгорают лишь глаза хамелеона, они холоднее жидкого кислорода. Именно поэтому хамелеон может смотреть прямо на солнце, разлагать в организме солнечные лучи и благодаря этому свободно менять цвет кожи. Опираясь на этот факт, я придумал заполнять человеческие глаза хамелеоновой водой, а именно — раствором марганцовокислого калия, подвергать затем воздействию огня и делать сухие глаза, остающиеся живыми. Лишь недалекие люди могут думать, что хамелеоновая вода может эффективно использоваться только как полоскание.

Старик Яхве сделал глазами знак моему барсуку и, открыв ящик, вынул из него большущий нож и испаритель. Потом достал спиртовую горелку и бутыль с хамелеоновой водой.

— Все готово.

Сказав это, он сдвинул камень в стене и нажал спрятанную за ним кнопку, потолок исчез, и разверзлась черная пустота.

— Как только я возьму твои глаза, ты вознесешься на небо. Ты, так сказать, дым или пар, а это труба, ведущая в Рай. Посмотри, тебе ничто не помешает достичь Рая. Бесконечность. Как все прекрасно!

Говоря это, старик Яхве на ощупь взял меня за локоть, а мой барсук, со своим «х-ха, х-ха, х-ха», тут же подскочил ко мне сзади и схватил за руки. Старик Яхве поставил у моих рук испаритель и приготовился вонзить свой нож. Я перепугался и закричал так громко, что даже покрылся п'oтом.

— Прекрати! — сказал старик Яхве, изменившись в лице. — Я старик. В этом году мне исполняется четыре тысячи восемьсот двенадцать лет. Сердце у меня стало совсем слабым. Постыдился бы так кричать!

— Правильно, — недовольно сказал барсук. — С головой у тебя неладно, сам не знаешь, чего хочешь. Разве можно так волновать Яхве-сан, знай свое место! Теперь уж ничего не поделаешь. Начнем, пожалуй, с той самой виселицы для повешения вниз головой. Сначала крепко свяжем ноги у щиколоток, подтянем вверх, а когда кровь прильет к голове, набросим на шею веревку с грузом, и глаза сами собой вылезут из орбит, так что их удаление особого труда не потребует.

— Не хочу! — Мой голос был сух, горяч, прерывист. — Ни за что не хочу!

— Зачем так громко кричать? — смущенно сказал старик Яхве, а барсук заявил:

— Как ни печально, он все-таки тронулся. Может быть, до того как начать работу, сделаем лоботомию?

Собрав последние силы, я взмолился:

— Прошу вас, не мучьте меня! Отпустите. Помогите мне.

— Именно ради этого все и делается, — сказал барсук. — Разве мы не стремимся к тому, чтобы удовлетворить твои заветные желания, сделать тебя счастливым? Ты должен это понимать.

Барсуку вторил старик Яхве:

— Мечты, в осуществление которых не можешь поверить, сбываются особенно скоро, поэтому, впадая в панику, оказываешься не в состоянии понять, что к чему. Антен-сан, я провожу тебя в комнату наблюдения низменного земного мира, и ты немного развлечешься, согласен? А когда ты развлечешься, может быть, удастся убедить тебя.

— Очень прошу сделать это! — закричал я.

Немного поворчав, барсук в конце концов заявил:

— Поскольку он еще не введен в таблицу расчета человека, я не могу согласиться с этим, но если всю ответственность берет на себя Яхве-сан, можно попробовать. Может быть, за это придется потом отведать плети Бретона-сэнсэя.

С досадой барсук, выставив клыки, злобно посмотрел на меня и повел за собой.

10. Комната наблюдения низменного земного мира.

Вариатор времени.

Музей изобразительных искусств

Лабиринт, в полном смысле слова лабиринт. Мы прошли множество комнат, миновали коридоры, поднимались по лестницам — различить все эти помещения было совершенно невозможно. Становилось то темно, то светло, то холодно, то жарко, мы шли уже довольно долго, но, как ни странно, не встретили ни одного барсука. Я спросил почему, и мой барсук, издевательски засмеявшись своим обычным «х-ха, х-ха, х-ха», сказал:

— Разве кто-нибудь думает о тебе с теплом? Ведь болтливый Яхве-сан говорил тебе, что для барсуков глаза — яд. Стоит им только учуять твой запах, как все они бегут от тебя без оглядки.

Вскоре мы подошли к комнатке чуть больше трех квадратных метров с низким потолком.

— Это и есть комната наблюдения низменного земного мира. Но нужно принести из моей лаборатории вариатор времени, давай сходим вместе.

В лаборатории было темно, и я ничего увидеть не смог. Непойманный барсук вышел оттуда, прижимая к боку маленькую стеклянную коробку. Примерно наполовину она была наполнена водой, где плавало нечто белое величиной с кулак, похожее на деревянную ложку.

Посредине комнаты наблюдения стояла каменная скамья, на которую меня усадил барсук. Прямо передо мной висел экран из сверкающего металла. Барсук открыл крышку коробки; взявшись за отросток белой ложки, вытащил ее оттуда, вставил в отверстие у края экрана и стал пальцами заталкивать вглубь, вертеть, поглаживать.

— Это вариатор времени. Он представляет собой белое живое существо, выращенное особым способом из сперматозоида, извлеченного из твоей спермы. Правильно оперируя им, можно искривлять время, растягивать его, сокращать, но время не существует как нечто универсальное, оно возникает в связи с чем-то. Поэтому, оперируя прибором, нужно связать этот отросток с тем самым «чем-то». Экран и есть прибор наблюдения низменного земного мира, — присоединив к нему отросток, можно увидеть картину того или иного места в соответствующее время. Это...