Стены
Шрифт:
Дебби безнадежно, отчаянно завизжала и злобно хлестнула Эдварда ладонью по щеке.
– Вы мне не верите! Вы обещали, что будете мне верить! Вы обещали!
Она тузила съежившегося, парализованного страхом мальчика обеими руками. Другие дети, застывшие в растерянности от такой неожиданной концовки их забавы, в страхе цеплялись друг за друга. Малышка Хрипли ревела, уткнувшись в юбку старшей сестры.
Дебби вцепилась Эдварду в волосы, рывком задрала его голову и отвешивала ему оплеухи. Ее лицо было искажено, глаза сверкали.
–
Леверетти растолкал ребятишек и схватил Дебби за руку.
– Прекрати!
– резко сказал он.
– Отпусти его!
Но ему пришлось разгибать ее пальцы один за другим, чтобы высвободить волосы Эдварда из мертвой хватки.
Дебби тогда набросилась на него самого, молотя кулачками в его широкую грудь, испуская резкий, прерывистый визг, от которого стыла кровь в жилах и от которого, казалось, должны были порваться ее голосовые связки, Леверетти схватил ее за руки и мотнул головой в сторону застывших неподвижно детей.
– Убирайтесь!
– сказал он.
– И чтобы это больше не повторялось! Понятно? Если хоть одно слово про то, что здесь случилось, дойдет до старейшин, то я на каждого из вас посмотрю дурным взглядом и наведу порчу. А теперь убирайтесь!
Перепуганные дети, спотыкаясь, попятились назад, затем внезапно развернулись и бросились в заросли кустарника, растущего по сторонам тропы. Громкий плач Хеппи выдавал их маршрут в зарослях.
Леверетти отстранил Дебби от себя, спокойно поглядел в ее распухшее от слез, искаженное лицо. Затем коротко хлестнул ее по щеке. Она перестала плакать и, всхлипывая, обмякла. Она упала бы, но Леверетти вовремя ее подхватил. Он усадил ее на ствол поваленного дерева и сам уселся рядом. Он терпеливо ждал, пока она увлажняла его рубашку слезами, до тех пор, пока ее всхлипывания не прекратились и не перешли в прерывистые вздохи.
– Они мне не поверили, - жаловалась она, глотая слезы.
– Естественно, - ответил Леверетти, - и никогда не поверят. Очень глупо с твоей стороны на это надеяться.
Она негодующе дернулась.
– Но ведь это правда. Это случилось в самом деле. Я видела...
Новые потоки слез заструились по ее щекам.
– Возможно, - сказал Леверетти.
Дебби уставилась на него.
– Ты мне веришь?
– Ну, скажем вернее, я не отрицаю того, что это может оказаться правдой, - ответил Леверетти.
– Но ведь никто... даже Майлс...
Она была слегка обеспокоена тем, что на этот раз, когда она произнесла это имя, ее сердце не сжалось, вообще никак не отреагировало. Она закончила почти раздраженно:
– Даже Майлс мне не поверил.
– Тогда зачем быть такой упрямой и продолжать трепаться направо и налево?
Щеки Дебби порозовели. Она сказала обиженно:
– Они все время мне не верили. Говорили, что я врунишка. Но это правда. До последнего слова - все правда. Они должны были мне поверить!
Ее голос дрогнул, и глаза снова наполнились слезами.
– А теперь я стала изгоем. Меня уже не считают в общине своей.
Она уткнулась лицом в ладони.
– Даже если я перестану рассказывать об этом, то отношение ко мне уже не изменится. До тех пор, по крайней мере, пока они мне не поверят.
– А они никогда не поверят.
Голос Леверетти ничего не выражал. Некоторое время оба молчали.
– Что ты знаешь обо мне?
– внезапно спросил он.
Дебби уныло поглядела на него. Рукой она теребила спутанные волосы надо лбом.
– Только то, что ты три года отсутствовал и вернулся переменившимся.
Леверетти коротко рассмеялся.
– Они меня теперь тоже не любят. Они были снисходительны ко мне, когда я был веселым, беззаботным шалопаем, а теперь говорят, что мои глаза околдованы. Это так. Я тоже теперь не свой для них. Сдается, мистрисс Уинстон, мы с вами сидим в одной дырявой лодке!
Он поддразнил ее слабой улыбкой.
– Вот что мы получили за то, что не смотрели под ноги...
– Мы?
– Дебби подняла к нему взволнованное лицо.
– Я споткнулся, - сказал Леверетти.
– О складку, - прошептала Дебби, - и стены...
– Нет... никаких стен, - сказал Леверетти.
– Я так и не перешел на ту сторону, сквозь мглу с пылающими звездами. Я был там около трех лет, как мне потом сказали. Но годы - глупая мерка для того, чтобы мерить время там, где ничего не происходит. Я висел там во мраке, глядя на сверкающие звезды и то впадал в безумие, то выходил из него - то в ад, то обратно. Моя душа и я беседовали друг с другом и созерцали жизнь, смерть, вечность. Теперь ты не удивляешься, что я переменился и что мои глаза околдованы?
– А как же ты вернулся?
– прошептала Дебби.
– Ты меня вернула, - ответил Леверетти.
– Когда споткнулась и прошла сквозь это в первый раз.
– Сквозь складку, - пробубнила Дебби.
– Сквозь складку, - повторил Леверетти.
– Это высвободило меня, и я вернулся - телесно. Но душой я уже был здесь чужим.
– И я тоже, - сказала Дебби.
Они поглядели друг на друга проникновенно и долго, их руки соприкоснулись и сжали друг друга. Дебби ощутила в сердце теплое чувство радости и понимания, на лице Леверетти разгладились горестные складки.
– А нельзя ли нам еще раз пройти сквозь это и уйти куда-нибудь отсюда?
– спросила Дебби.
– Нет, - ответил Леверетти.
– Складка исчезла. Я как раз иду оттуда, с того места. Или складка то появляется, то исчезает, или же Нечто отыскало ее и разгладило. Нам надо найти место для себя здесь... или, если ты предпочитаешь, в другой колонии.
Его рука успокаивающе покоилась на ее руке.
– Но где была я?
– спросила Дебби.
– Где был тот дом и те стены?
– Может быть, Здесь, но в другом Когда, - ответил Леверетти.
– А может, другое Где, но в этом Теперь. Как бы там ни было...