Степь зовет
Шрифт:
Юдл сел в постели, бросая яростные взгляды на жену. Иоська ничего не замечал. Он твердил свое:
— Теперь у нас будет весело. — Мальчик прошелся колесом по горнице. — Уж Элька что-нибудь придумает, ого!
— Тише! Нашел чему радоваться! — проворчала Доба. — Кушать она тебе не даст. Даже пары рваных башмаков от нее не получишь…
— А ты знаешь, почему в нее стреляли? — продолжал говорить Иоська взахлеб. — Дядя Калмен рассказывал, потому что она коммунистка, самая настоящая… В нее два раза выстрелили. Одна пуля попала в
Иоська схватил со стола краюху хлеба и выбежал из хаты, крикнув на ходу:
— Скоро приду…
Юдл хотел было остановить сына, но тут же раздумал: «Сейчас, пожалуй, лучше, что не болтается в хате. Что он здесь наговорил? Неужто опять начнут копаться?… Поверили ведь, что это Патлах…»
— Ну как, придет Риклис? — спросил Юдл жену.
— Дома его нет. Не знаешь его, что ли! Шляется по хатам, сплетни разносит.
Доба ушла на кухню.
Юдл закутался в одеяло. «А действительно, к черту его! Наврал бы еще что-нибудь. Надо завтра самому…»
Всю ночь Юдл почти не смыкал глаз. А когда сон одолевал его, ему виделась Элька Руднер, которая, указывая на него пальцем, что-то говорила колхозникам. Он силился разобрать ее слова и просыпался.
Как только рассвело, Юдл оделся потеплее и вышел на улицу. Он уже не мог больше лежать. Снег скрипел под ногами. Где-то заскулила собака. «Не к добру», — с тревогой подумал Юдл. Неподалеку от загона он увидел Шефтла, который вел на поводу кобылу к ставку.
— Доброе утро! — поздоровался Юдл, догнав Шефтла. — Как живется-можется?
— Живем — сено жуем…
— Что-то невесел ты?
— Жене нездоровится, — нехотя ответил Шефтл.
— А ее ты уже видел? — Юдл подмигнул глазом.
— Кого?
— Ее… Уполномоченную. Руднер…
— Какую Руднер? — Шефтл боялся поверить.
— Ну, Эльку, Эльку Руднер, которую тогда прислали к нам из Ковалевска. Коммунистку.
— Эльку? — Шефтл выпустил повод из рук. — А что, разве она здесь?
Лошадь подошла к изгороди и стала языком слизывать снег с перекладины.
— Когда она приехала? — Шефтлу все не верилось.
— Ну что ты прикидываешься? Будто не знаешь… — Юдл плюнул и, ковыляя, зашагал к колхозному двору.
Шефтл тут же раздумал идти к ставку, подбежал к лошади, схватил повод и поспешил домой.
«Элька здесь, приехала…» Шефтл все оглядывался, словно надеялся ее увидеть.
Войдя во двор, он напоил лошадь из колодца и, забыв стряхнуть с валенок снег, вошел в горницу.
Зелда лежала на старой кушетке.
— Так скоро, Шефтл? Уже напоил?
— Я не ходил к ставку, — пробормотал он и подошел к низкому оконцу.
«Значит, приехала…» А он даже не знал… Шефтл и хотел этой встречи, и боялся ее.
— Что ты там увидел, Шефтл? — расслабленным голосом спросила Зелда. — Поди сюда. Посиди возле меня.,
Он ничего не ответил.
— Может, принесешь немного соломы, я затоплю. Печь совсем остыла…
Шефтл не обернулся. У Зелды слезы выступили на глазах. Она встала, взяла мешок и, еле волоча ноги, вышла из дома.
Шефтл даже не слышал, как хлопнула дверь. Он прильнул к окну. «Она… Элька… ее походка… Куда же она идет? Может быть, сюда, ко мне? Кто это с ней? Кажется, Хома Траскун и Калмен Зогот…»
Вот Элька поравнялась с его хатой. Ему казалось, что он даже слышит, как скрипит снег под ее ногами.
«Элька…» Он не сводил с нее глаз, все еще не веря, что это она, та Элька, которая тогда, летом, была здесь…
— Шефтл, ты все еще смотришь в окно? Что там такое? — тихо спросила Зелда, бросив у печи охапку соломы.
— Ничего, — глухо отозвался Шефтл.
Он заметил, что Элька чуть замедлила шаг, оглянулась на его двор, а потом пошла быстрее, размахивая руками, и о чем-то оживленно заговорила.
Элька вернулась вечером в свою еще не обжитую комнату, которую ей отвели в бывшем доме Симхи Березина, зажгла лампу, висевшую на гвозде, вбитом в закопченную стену, и прилегла на топчане. Уже третий день она на хуторе, говорила со многими колхозниками, а толку пока не добилась. Вот сегодня часа два просидела она в хате Шии Кукуя,
— Зарезал нас председатель, — сокрушался Шия, — силу отнял. По двести граммов на трудом заработанный день преподнес. Вот и живи как хочешь, корми семью…
— Да, на эти граммы далеко не уедешь. — Элька невесело усмехнулась. — Что же у вас стряслось, не пойму. Куда девался хлеб?
— Об этом спроси у него, у нашего председателя, а еще лучше — у Пискуна.
— А вы почему не знаете? Это же ваш колхоз, вы здесь хозяева.
— Хозяева? — Шия Кукуй махнул рукой.
— Мы тебе должны спасибо сказать. — Кукуиха с откровенной злобой посмотрела на Эльку. — Я помню, какую песню ты пела, райскую жизнь сулила. Вот тебе и рай, будь он трижды неладен…
— Ну, ты, помалкивай! — прикрикнул на нее Шия Кукуй. Ему, видно, было неловко перед Элькой. — Это не твое, бабье, дело…
— Как это не мое дело? — Кукуиха накинулась на мужа. — Когда работать — так это мое дело…
— При чем тут она? — Шия кивнул на Эльку. — Давайте нам такого председателя, как в Веселом Куте, и у нас жизнь будет… Да и в Бурьяновке найдутся люди… Возьми Хонцю. У него Юдл не командовал бы…
Элька порадовалась, что и Додя Бурлак, и Трианда-лис, и вот Шия Кукуй так хорошо отзываются о Хонце, Из всех этих разговоров Элька уяснила себе пока только одно: Волкинд, человек, должно быть, честный, не смог сработаться с людьми, и в колхозе бестолковщина. Но все-таки куда девался хлеб, тысячи пудов зерна, которые, по ее подсчетам, должны были получить колхозники?