Степь
Шрифт:
Сомнения развеялись, когда они очутились перед сараем, где у сложенной посреди улицы кучи дров уже суетились речники. Все три смертоносца с нечеловеческим проворством спрыгнули с крыши сарая. Всего лишь проверяли, решил Питти. Уверены в своей быстроте.
Скоро шаман уже ходил вокруг костра. Килк смотрел выжидающе, Питти в ответ тихонько развел руками. Он не знал пока, что предпринять. В открытую дверь сарая выглядывали Олени, Локки посадил Касу себе на плечи. Пожалуй, такого внимания к своим камланиям шаман еще не удостаивался.
– Духи, духи, выручайте… - тихонько напевал он, приплясывая.
– Сегодня особый случай, старичье…
«Боятся
– даже обидно стало шаману.
– Откуда мне знать? И где у них дом?» «Дом там, где скрывается тварь от дождя, зажжешь - и закрой только дверь, уходя…» На этих словах в ушах шамана зазвенела такая тишина, что он не стал больше ничего спрашивать. Духи не отказывают ему в помощи, наоборот, они думают, что обо всем позаботились. Да, сжечь Восьмилапых - неплохо придумано, всего-то и делов заманить их в сарай и поджечь его на глазах бдительных рыбаков. Уничтожение троих смертоносцев - смерть для всей деревни…
Питти лежал на земле и продолжал корчиться, незаметно разглядывая окружающих. Речники устали на него смотреть и перешептывались, Килк тоже заскучал. Смертоносцы не сдвинулись с места, они терпеливы, они всегда готовы подождать. Что это?.. Капли. Все чаще. Дождь!
Шаман заметил, как сдвинулись мощные паучьи лапы, и перестал извиваться. С неба били прямые сильные струи, и, не накидай старательные жители деревни в костер едва ли не половину запаса дров из сарая, пламя бы сразу потухло. Но теперь было только шипение и пар… Смертоносцы зашли в сарай, оттеснив вглубь людей. Питти поднялся на ноги и к своей радости увидел, что староста бросился выгонять Оленей наружу, чтобы не мешали Восьмилапым. Рядом оказался Килк.
– Надо зажечь сарай.
– Зажечь?
– изумился степняк.
– Но ведь ливень!
– Ливень?
– Питти уверенно подставил руку. Только что летевшие с неба струи уже превратились в легкую капель.
– Костер разгорелся что надо, Килк, не жалей рук! Забросай сарай головнями, он совсем сухой, а щели между бревнами забиты сеном! Начинай, как только я войду внутрь. Пусть Олени тебе помогут сдержать речников, а Тэг попробует поджечь заднюю стену. Я на вас надеюсь, другого шанса нет.
Килк хотел еще что-то возразить, но Питти прошел мимо него ко входу в сарай. Оттуда как раз выскочил староста, разыскивая его глазами.
– Надо же, и дождь кончился, даже крышу не намочил! Тебя ждут. Они ничего не поняли, им нужно объяснить.
– Хорошо, Вота, идем со мной.
– Питти впихнул старосту в сарай, все-таки на одного противника снаружи меньше. Плотнее прикрывая за собой дверь, он уже слышал шум.
– Вы видели?
«Мы видели, - без всяких эмоций ответил Памрол.
– Но мы не слышали разговора с Предками».
– Это беззвучный разговор. Примерно так, как разговариваете вы, смертоносцы. «Перескажи…»
– Предки сказали, что через год прилетят к нам со звезд и сожгут все города смертоносцев, - начал плести Питти с легкостью человека, которому совершенно нечего терять. Шум на улице усиливался, что-то ударяло в стены и крышу.
– Потом они уничтожат вообще всех насекомых и подарят этот мир людям и зверью. Пауки исчезнут навсегда.
«Ты уверен, что они именно это
– задумался Памрол.
– Тебе придется открыть мне свою душу, чтобы я сам мог это услышать».
Питти видел, что подчиненные Памрола начали проявлять беспокойство, переминаясь за спиной начальника. Но чинопочитание не позволяло им вмешиваться в разговор.
«Если ты не откроешь мне душу, то тебя ждет мучительная смерть, ты будешь страдать неделю, медленно пожираемый, прямо здесь, где сейчас горит костер. Вота, пусть его потушат, пахнет дымом».
– Я сейчас, - сказал, пыхтя, Вота, которого Питти все это время удерживал на месте, крепко обнимая.
– Я сейчас распоряжусь…
Шаман решил, что уже достаточно - дым валил через все щели. Только удивительная прямолинейность мышления смертоносцев, не всегда способных предугадать коварство, удерживала их в сарае. Староста открыл дверь и внутрь ворвались сизые клубы дыма. Питти прыгнул в него, сшибая на землю толстяка, и навалился на захлопнутую дверь.
– Локки!!!
– проорал он во всю мощь, стараясь не закашляться.
– Дверь!!!
Великан, видимо, ждал рядом, потому что, не успел Питти крикнуть, а огромный живот уже припечатал его к доскам. Дверь тут же сотряслась от удара такой силы, что шаман на мгновение лишился чувств.
Подбежавший Таффо выдернул его из-под Локки, едва не порвав, а расторопный Килк уже тащил, надрываясь, сразу два бревнышка, чтобы подпереть дверь и оставить за ней пауков навсегда.
Они едва успели. Мощный удар по сознанию людей разметал всех, как ураган. Питти оттащил друзей от бьющейся, будто в агонии, толстой двери, и только тогда рассмотрел всю картину. Смертоносцы погубили себя сами. Со всех сторон к сараю сбегались вооруженные чем попало речники, а противостояли им всего несколько человек, успевшие похватать оружие, которое действительно лежало у боковой стены.
Ударь пауки волной воли раньше - и дверь осталась бы открытой, помедли еще немного - жители деревни освободили бы их. Но теперь на ногах оставался один Питти, все прочие корчились на земле, извиваясь так, что позавидует любой шаман. Глядя, как сухое строение превращается в огромный костер, Белка принялся оттаскивать людей подальше.
Нигде не было Тэга и Касы. Вспомнив о своем приказании, Питти обежал сарай и успел вовремя - на голове степняка уже загорались длинные белые волосы. Задыхаясь от жары и дыма, удивляясь при этом живучести пауков, он перенес обоих малышей-степняков к Оленям, чтобы иметь отряд в сборе. Теперь оставалось только ждать. Кто-то легко тронул за плечо - Рокки!
Раздавшийся грохот заставил шамана посмотреть на крышу. Один из пауков вырвался, уже сам охваченный пламенем, замер на миг и тут же рухнул обратно, опаленный взметнувшимся от усиления тяги огнем. И тут же упала дверь, прогоревшая почти насквозь. Прямо на шамана покатился пылающий комок - для паука у него явно не хватало ног. Отметив про себя, что люди вокруг перестали дергаться, Питти вскочил и, схватив лежащий поблизости топор, ударил несчастного смертоносца.
В этот момент паук еще катился, и удар пришелся вскользь, отрубив одну из немногих, еще тлеющих лап. Шаман вспомнил монастырские летописи и жестоко ухмыльнулся. В следующие мгновения он отрубил смертоносцу оставшиеся конечности и, не жалея своего пончо, сбил с обрубка пламя. Питти уже знал, что это сам Памрол, потому что бывший Восьмилапый заговорил. «Боль! Сильная боль! Ты обманул меня, человек! Ты умрешь!»