Степанида и 7 женихов
Шрифт:
— Тихо, Лукерья, у меня катарсис, дай минуту… — пролепетала, находясь в высшей степени потрясения от полученного результата. Это тебе не просто ТЗ выполнить. Тут ты вершитель судьбы…
— От радости сбрендила, поди…
— Цыц, расщеколда! — шикнул Егорыч, — прОсють же по-людски…
— Утихни сам, хобяка!
— Я все слышу!
— Мовчу-мовчу…
— Не знаю с чем сравнить, это кайф, драйф, отпад, товарищи! Неужели получилось? Я это СДЕЛАЛА? Да? Я соединила две души? — Степка часто-часто заморгала, отгоняя слезы.
— О-о-о,
— Так и есть, барышня! Поклон низкий, Слагалица Вы, наша!
А Крапивка по голове сквознячком погладила.
— Спасибо, вам большое, ох, пробрало меня. Аж водочки бахнуть захотелось. Да с сальцем на черном хлебушке, а лучше с хреном… — Степанида потерла лицо, эмоции прогоняя.
Тут же на столе появился граненный запотевший стакан, наполненный до краев, а рядом блюдечко с тремя бутербродиками на бородинском. Один с сальцем, перекрученным с чесночком, второй с килечкой и зеленым лучком, а третий с колечком мясного рулета, да с розовым хреном на верхушечке.
Степанида хотела было заметить, что ей всего этого нельзя, но не удержалась. Такое событие надо отметить!
— Ну, с почином, товарищи! — зажмурилась и сделала глоток, — у-у-х! Хороша! Пробрало! — поморщилась, кулачки сжала, выдохнула и первым бутербродиком закусила.
— Чаво цедишь, аки квас? Опрокинь до дна, и марш в опочивальню!
— Прав ты, Егорыч, Лукерья вздорная баба! — вздохнула Степанида, но послушалась. Употребила остатки горилки, закусь за щеки запихнула и побрела в опочивальню.
— Е-егорыч, отменяется банька, что-то я совсем без сил, типа вагон навоза выгрузила… — залезла под одеяло, как была во влажной одежде, — и ожог болит… — с этими словами и заснула.
Приснился Степаниде абсолютно некстати эротический сон… Идет она по пустому коридору, одетая в один лишь белый халат, даже без белья. Торопится, каблучками цокает. В груди горит огонь нетерпения. Но ее ли этот огонь?
И вот перед глазами дверь с надписью «Главврач». Она распахивает ее, боясь, что если замешкается, вся смелось испарится. На скрип двери оборачивается, спиной к ней сидящий мужчина в таком же белом халате.
— Л-лариса? — спрашивает удивленно, снимая очки, — Вы что-то хотели? — а сам смотрит на нее жадно, слепой бы не заметил обожания во взгляде. Вот и она, кажется рассмотрела, наконец, и осмелела.
— Я хотела, да, Георгий Павлович, — проговорила скороговоркой на выдохе и одну пуговичку на халате расстегнула.
— Ч-чего? — Георгий Павлович проследил за движением пальцев женщины и сглотнул.
— Вас… — женщина повернулась к нему спиной, заперла дверь на три оборота и все так же не оборачиваясь, принялась расстегивать остальные пуговицы. «Будь, что будет! Но сегодня, или никогда!»
Белый халат упал к ногам и взору обалдевшего главврача открылся шикарный вид. Он успевает заметить округлой формы попку, узкую талию и родинку над левой лопаткой. Не отдавая
— Лара, Ларочка, — шепчет на ухо. Женщина разворачивается к нему, обхватывает руками шею, абсолютно счастливо смеется и прижимается к груди, — ты пришла…
— Пришла. Хочешь меня? Не прогонишь? — поднимает на него взгляд. Мужские, сильные руки, которыми он вытаскивал с того света людей, хватают ее за бедра и приподнимая, прижимают к себе.
— Чувствуешь, как сильно хочу? — хрипло шепчет и присасывается к губам в голодном поцелуе. В этот поцелуй вложил все: тоску по ней за все годы, нескончаемые мечты, холодные ночи, ничем не заполненную пустоту в душе, надежду на взаимность и страсть, такую жгучую, что сам испугался ее силы.
Женщина ответила стоном полнейшей покорности и забросила одну ногу ему на талию. Мужские пальцы тут же накрыли открывшийся кусочек нежной плоти. Она позволила себе несколько минут насладиться откровенными ласками, но боясь, что он струсит в последний момент, поторопилась завершить начатое.
— На тебе слишком много одежды, ты не считаешь? — спросила, вырываясь из плена и дернув его халат.
Отлетевшие пуговицы упали и рассыпались по полу. Под халатом Георгий был одет в белую футболку и голубые докторские брюки. Глядя на Ларису безумным взглядом, сорвал с себя футболку и подхватив на руки, отнес к дивану за ширмой.
С этим диваном у Ларисы были связаны все ее эротические фантазии. Именно здесь она мечтала заняться с ним любовью. Сколько раз проходила мимо кабинета ночью и останавливалась, представляя, как сделает то, что сделала пять минут назад.
Успела обозвать себя трижды дурой, что не нашла в себе храбрости раньше, но в этом момент мужчина снял брюки вместе с бельем. Так же ловко, как и оперировал. Женщина засмотрелась на объект своих телесных грез и потянулась к нему, уже готовая покориться до конца.
— Подожди, дай разглядеть тебя, потрогать, — мужчина ласково отвел ее руку, чтоб погладить женскую грудь, спуститься на подрагивающий живот.
— Н-нет, хочу сейчас, — почти выкрикнула, выгнулась дугой, раскинулась, приглашая сделать это сию секунду, — прямо сейчас, сейчас, сейчас!
Мужчина выдохнул сквозь зубы весь воздух и опустился на нее в старом, как мир, движении. Лариса закричала…
«Каков работник, такова ему и плата»
Степанида закричала и рухнула с кровати. Ушиблась головой о табурет. Загорелась лампочка и озабоченная Лукерья запричитала:
— Ты чаво шлепнулась, ушиблась небось?
— Бл-и-и-и-н! — простонала Степка, — даже во сне поглядеть не дали, гады! — сама не зная, кого гадами обозвала. Потерла ушибленную голову, села. Ощутила ломоту в теле от неудовлетворенности и боль над левой грудью. Обожженное место болело так, что в пору завыть.