Степень свободы
Шрифт:
Счастье вырастает из провинций, что ни говори.
Счастье наступает из минора – клавишам на лоб.
Каждый выдох переименован, прошлое – мало.
Примерка
Мир полосат.
У девочек режутся зубы, у мальчиков – голоса.
А мне грозу бы.
На полчаса.
А после – радугу.
Пока вы спите там,
Я иду по шпалам и по эпитетам
В Москву из Питера.
Иду и требую радугу. Дайте!
Приурочьте к овальной дате,
Срочно выделите
Гуманитарную помощь,
Гитарную мощь.
Мои стихи так часто видели тех,
Кому не помочь.
И всё-таки помогали
Смятением струн и строк,
Чтоб запад рождал восток,
Изнашиваясь в вокале.
Дождь
Дождь. Дождь. Дождь.
В гости.
Слышишь, колотится
В мой бездонный колодец –
В горсти.
Каждый, стоящий рядом
[Суммой, содержащей бесконечное число слагаемых],
Смешной и вихрастый,
Здравствуй.
Я тебе рада.
Я тебе радуга, Ладога, дорогА
Гораздо
Больше, чем хочется.
Обманное карманное одиночество –
Напрокат.
Любая строка – петля –
Змеится в мыле.
Дочитывай, милый,
И примеряй.
Бесструнница
как тебе полцарства набренчать?
у меня бесструнница во лбу
осень бредит в масле при свечах
оградясь багетом наобум
масло расплывается горчит
вяжет золотую канитель
каждой кистью вяло нарочит
диссонанс хранит нейтралитет
город бесноватый проходной
просит замести его в подол
просто так на память заодно
с шерстяной простудной хрипотой
мальчику юродивому встык
прирасту орнаментом совпав
наплевать что рифмы холосты
к самой драматичной из забав
изойду на нежность от меча
до щита терзая инвентарь
чтоб твое рожденье отмечать
замыкая круг на календарь
каждому родному размечтав
возвращаю тень его и крест
а тебе ни тени ни креста –
половину царств и королевств
Есть мальчишки
Есть мальчишки, с которыми хочется помолчать.
Недопринцы, невольно похожие на волчат.
Открываешь такому полсердца, бутылку, чат,
Улыбаешься нарисованными глазами,
Ожидаешь чего-то внезапного, как потоп,
Забываешься, ставишь принципы на поток,
Оставляешь метания логики на потом,
Чтоб в итоге тебе обратное доказали.
Есть мальчишки, с которыми хочется засыпать,
Если ливень ворует пристанище у серпа
Новолунья, а ночь обезличенна и скупа,
Как портовая шлюха, торгуясь за грош морали.
Обнимаешь такого, смешного, он тянет плед
И сквозь сон, невзначай, пробирается в твой куплет –
Это мелочь, из тех, что сакральны на много лет,
Как бы сильно от времени краски не выгорали.
Есть мальчишки, с которыми хочется не кончать
До того, как талантливо будет в тебе зачат
Новый Бог/новый дьявол – замок одного ключа –
Подожди, он родится и станет с тобою вровень,
Он получит твои привилегии и права.
А пока торжествующим скрипом поёт кровать.
Есть мальчишки, которых не хочется убивать,
Но твои маникюрные ножницы просят крови.
Воры в законе жанра
Как же пиздато, как трэшево и пиздато
Жить без шамана в башке и без новой даты
В календаре, по ночам уходить в солдаты
[Линия фронта ведётся карандашом],
Чтоб убивать(ся) об стенку, к которой ставят
Чудоджедаи, бойцы из говна и стали
[Это в процессе, конечно, немного старит.
Так же, наверное, старит электрошок].
Чёртова дюжина праздников милой жути.
А у меня раскрывается парашютик
Над паранойей. Пустая строка не шутит
Разовых шуток – пустая строка пуста,
Значит, она не подвержена арифмии,
Тихо играет в иллюзии, правит, мирит,
Но не нуждается в фетише и кумире,
Не предъявляет вечности аттестат.
Хмели-тоннели для каждой свинцовой дуры
Требуют жертв завершения процедуры:
Света в конце и овечку из волчьей шкуры
С рваной полярной звездой в середине лба.
Это нормально – как воры в законе жанра.
Классика в алом. Пора вызывать пожарных.
Тихое счастье хватает меня за жабры,
Предполагая неистово заебать.
Багетное
Просыпаешься в полшестого
[Время девственниц, самый стыд],
Безнадежностью арестован
Жечь стихи и писать мосты.
Вдохновением дышит Выборг,