Степень вины
Шрифт:
Мария смолкла, потрясла головой.
– И единственное, что мне представлялось, – почтовый служащий, ленивый и небрежный, выбрасывающий кассеты, поскольку неясно, кто их послал и кому их получать. – Мария грустно улыбнулась. – И все же я решила вручить судьбу Карло в руки правительства. Мне и в голову не приходило, что его судьба стала и судьбой Линдси Колдуэлл.
Пэйджит молча смотрел на кассету в своей руке. Она заметила это и отвела взгляд.
– Я опустила их в почтовый ящик, – тихо сказала она. – За мгновение до того, как этот напыщенный банкир
С минуту Мария молчала. Потом снова взглянула на него.
– И конечно, – тихо выговорила она, – у меня был ты.
Он взглянул ей в глаза.
– Почему? – спросил он. – Потому что ты можешь манипулировать мною?
– Ты недооцениваешь себя, Крис. Ты самый великолепный адвокат из всех, кого я знаю. И я рассчитывала на то, что ты любишь Карло. – Пэйджит видел ее нерешительность, взгляд ее стал вопросительным. – Я знала, что ты будешь оберегать кассеты лучше, чем кто-либо. И если, не дай Бог, ты когда-нибудь прослушаешь их, ты сделаешь все, чтобы они никогда не попали к Карло.
Пэйджит долго смотрел на нее.
– Пятнадцать лет назад, – произнес он наконец, – я не был уверен, что Карло – мой сын. Но когда он стал жить со мной, меня это уже не занимало. Я был просто счастлив. – Его голос смягчился. – Я мог бы разочароваться в жизни, и ты отчасти тому виной. Но у меня, по крайней мере, есть сын.
Эти спокойные слова повергли ее в отчаяние. Она ссутулилась, отвернулась.
– Откажись от моей защиты, Крис. Тебе не надо приходить завтра в суд.
– И ты думаешь исправить этим положение? Когда я уже все знаю? Когда у меня эта кассета? – Помолчав, он медленно закончил: – Это все равно что объявить всему миру, что ты виновна.
Она устало пожала плечами:
– Не думаю, что это хуже, чем жить со всем этим. Наверное, я на самом деле виновна. Потому что никогда не буду знать, надо ли было убивать его.
– И я тоже, если уж на то пошло.
Она выпрямилась, как бы собираясь с духом.
– Я лгала тебе. Поэтому ты мне ничем не обязан. Об одном прошу: никогда не говори Карло о том, что знаешь. – Она посмотрела ему в глаза, сказала с мольбой в голосе: – Если хочешь, я признаю себя виновной. Но уничтожь эту кассету, Крис. Пожалуйста.
Пэйджит смотрел на нее, не отвечая. Потом встал:
– Ты не вправе просить меня о чем-либо, Мария. Можешь только надеяться.
И, решительно повернувшись, вышел.
4
– Как дела, папа?
Карло стоял в дверях библиотеки. Он старался говорить беззаботно, но Пэйджит отметил, что у него рассеянный взгляд, как у человека, который провел много времени в раздумьях, да и голос у него был слишком спокойный. Пэйджиту не хотелось смотреть на него.
– Я
В голосе его не было радушия, и у него не было желания проявлять его. Он не знал, как себя вести: успокаивать Карло сейчас было выше его сил, лгать, придумывая что-то, он был не в состоянии. Все, что требовалось ему от кого бы то ни было, – чтобы от него ничего не требовали.
Но Карло не знал этого. Он вошел в комнату, щелкнул выключателем люстры.
– Без света эта комната какая-то жутковатая.
Сделав глоток, Пэйджит заметил:
– Я сам в состоянии найти выключатель.
Карло помолчал, как будто пытаясь понять его настроение. Тихо спросил:
– Думаешь, она виновата?
Пэйджит не обернулся.
– Тебя, Карло, это интересует, а я ею сыт по горло.
– Боже мой! – Карло повысил голос, и слова прозвучали с неожиданным напором: за легковесностью юности угадывалось что-то новое. – Почему ты так ненавидишь ее? Что она тебе такого сделала?
Гневный тембр, которого Пэйджит никогда прежде не замечал у Карло, оживил в душе воспоминание: так же говорил и Джек Вудс в тот последний вечер, когда они стояли лицом друг к другу и между ними была Мария Карелли – их любовница. Эта мысль заставила Пэйджита обернуться к Карло.
Вид мальчика испугал его. Он как будто стал старше, у него был орлиный нос человека, которого Пэйджит презирал, а эти голубые глаза совсем не походили на его, Пэйджита, глаза.
"Как я не замечал этого раньше?" – подумал он.
– Потому что, как она всегда говорила, – ответил он Карло, – я бесчувственный ублюдок.
Мальчик смотрел на него, не узнавая.
– Ты думаешь, что она виновата.
Виновата бесконечно, промелькнуло в голове Пэйджита. Виновата в том, что вот перед ним сын, и это больше не его сын, и все же он сердится сыновьим гневом.
– Я тебя сюда не звал, – произнес Пэйджит. – Что тебе нужно от меня? Чтобы я рассказывал тебе, какая она чудесная?
Карло покраснел:
– Почему ты сердишься на меня? Ни о чем я тебя таком не просил.
Пэйджит усмирил свое раздражение, сделав глубокий и долгий выдох.
– Знаю, что не просил, – проговорил он бесцветным голосом.
Карло смотрел на него.
– Вчера в суде ты был застигнут врасплох. Но она здесь ни при чем.
– Я ее и не обвиняю. Просто меня тошнит от людей, которые все хотят переложить на меня.
У Карло окаменело лицо:
– Как я, например?
– Как твоя мать. У меня такое ощущение, что я всю жизнь расхлебываю ее неприятности. – Пэйджит снова понизил тон. – Все это достаточно сложно и очень личное. Ты не поймешь.
– Расскажи, попытаюсь.
– Нет, – мягко сказал Пэйджит. – Благодарю тебя.
– Ты не хочешь переложить это на меня. – Голос Карло был груб. – Ты думаешь, что ты один? Мне тоже непросто, ты знаешь. Она – моя мама, а я должен жить с тобой.
– Извини, я очень переутомился, – вежливо ответил Пэйджит. – Ты предпочел бы не жить здесь?