Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время
Шрифт:
Восточными соседями невров по Геродоту были андрофаги — особое нескифское племя кочевников (IV, 100, 102). Они же ограничивали Скифию с севера, а на востоке граничили с меланхленами. Следуя не слишком ясному указанию Геродота, ученые отводили андрофагам очень разные территории и памятники, преимущественно к северо-востоку от Днепровских порогов. Так, Б.Н. Граков помещал андрофагов непосредственно в области порогов, считая, что им принадлежат курганы Надпорожья, лучше всего представленные Кичкасским и Волошским могильниками. П.Д. Либеров видел в андрофагах обитателей нижнего течения рек Сулы, Псла и Ворсклы (1969, с. 15). В бассейне Сулы помещает указанное племя Б.А. Шрамко (1962а, с. 233), тогда как В.А. Ильинская (1970, с. 23–29) отводит эту территорию скифам-земледельцам. Б.А. Рыбаков, как и А.И. Тереножкин, полагает, что андрофаги жили севернее Припяти и им принадлежала одна из групп памятников так называемой штрихованной керамики (Тереножкин А.И., 1961, карта; Рыбаков Б.А., 1979, с. 97). М.И. Артамонов не связывал с андрофагами
Так же очень по-разному помещаются меланхлены. Ряд исследователей связывают с ними население юхновской культуры, распространенной на верхней и средней Десне и по Сейму (Iллiнська В.А., Тереножкiн О.I., 1971, с. 35). Однако это противоречит свидетельству Геродота о том, что меланхлены были северными соседями скифов царских, хотя и жили на 20 дней пути от Меотиды. Наиболее близкими к истине и одинаково возможными мне представляются точки зрения Б.А. Рыбакова, который отводит меланхленам область среднедонской культуры, исследованной П.Д. Либеровым (Рыбаков Б.А., 1979, с. 121), а также Б.Н. Гракова и Б.А. Шрамко, связывающих меланхленов с населением Северского Донца (Граков Б.Н., 1971а, с. 160; Шрамко Б.А., 1975а, с. 84).
Рядом с меланхленами на среднем Дону в районе расположения Воронежской группы курганов Б.А. Рыбаков помещает скифов-отщепенцев, отделившихся от скифов царских, о которых Геродот говорит в § 22. С таким положением исследователя трудно согласиться, поскольку Геродот помещает этих скифов «выше иирков, если отклониться к востоку». Иирков же обычно помещают за Волгой в области ананьинской культуры. Поэтому наиболее вероятным, на мой взгляд, является мнение ученых, располагавших этих скифов где-то к востоку от Уральских гор, в Оренбуржье или Казахстане. Что касается археологических данных, то Воронежские курганы, пожалуй, больше других локальных групп лесостепи ближе всего к скифским кочевническим погребениям, хотя и имеют немало черт савроматской культуры.
Остро дискуссионным остается вопрос о размещении на современной карте в связи с данными археологии геродотовских будинов и гелонов, а также города Гелона. Свидетельства Геродота об этих народах противоречивы и неопределенны. Ясно лишь что они живут к северу от савроматов (IV, 108), и это дает повод исследователям связывать их с разными территориями от Днепра до верхнего или среднего Поволжья и с разными археологическими памятниками. В специальных статьях П.Д. Либерова, В.А. Ильинской, Б.А. Шрамко, посвященных гелоно-будинской проблеме, подробно рассмотрены все существовавшие до недавнего времени точки зрения (Либеров П.Д., 1969, с. 5–26; Iллiнська В.А., 1970, с. 23–39; Шрамко Б.А., 1975а, с. 94–127). Из этих работ следует, что большинство советских археологов, касавшихся этой темы, придерживается локализации будинов на территории среднего Дона. Однако по-разному рассматривались ее границы. Так, В.А. Ильинская и К.Ф. Смирнов определяли земли будинов в пределах Воронежской и Харьковской областей; Б.Н. Граков связывал ее только со Среднедонской группой памятников. Более определенно эта точка зрения выражена в работах И.Д. Либерова, который отводит будинам вместе с гелонами территорию, занятую Среднедонской локальной группой памятников, существование которой он прослеживает на обоих берегах среднего Дона, включая его левые притоки — Воронеж, Битюг, Хопер и, возможно, Медведицу. При этом вся правобережная часть среднего Дона, в границах от р. Сосны на севере до Тихой Сосны на юге, была занята оседлыми земледельцами гелоно-будинами, а левобережная часть — кочевниками-будинами. На Правобережье среднего Дона П.Д. Либеров предлагает искать г. Гелон, которым, по его мнению, может быть система из четырех городищ у д. Волошино Воронежской обл. Однако эти городища маловыразительны, а то, что они были объединены в одно целое, пока не доказано, поэтому гипотеза П.Д. Либерова не имеет сторонников.
Иначе предлагает рассматривать границы территории будинов Б.А. Шрамко. По его мнению, земли будинов и гелонов простирались на запад от среднего Дона, охватывая бассейн этой реки, верховья Оскола, всю Ворсклу и бассейн Псла. На севере они доходили до Сейма. От собственно скифов будинов и гелонов отделяли меланхлены, которые обитали на Северском Донце. При этом бассейн Ворсклы считается западной частью территории будинов, на которой они жили вместе с гелонами — переселенцами из правобережного среднего Поднепровья. С будинами Б.А. Шрамко связывает памятники всей остальной территории левобережья лесостепи, ибо, «в культуре этого населения очень много общего, хотя и имеются определенные локальные отличия» (1975а, с. 124). Город Гелон Б.А. Шрамко вслед за В. Щербаковским (Scerbakovsky V., 1930), М.И. Артамоновым (1949а) и Б.Н. Граковым (1971а) помещает на Ворскле, на месте Бельского городища, полагая, что именно этот археологический памятник более всего соответствует описанию Гелона у Геродота.
Точку зрения Б.А. Шрамко подвергла критике В.А. Ильинская (1977, с. 73–93), одновременно признавшая большие заслуги автора в изучении Бельского городища. Не видит В.А. Ильинская и серьезных оснований для того, чтобы отождествлять Бельское городище с Гелоном. По ее мнению, гелоны — население, оставившее памятники среднего Дона типа Воронежских курганов. В отличие от И.Д. Либерова В.А. Ильинская считает это население не местным по происхождению, а пришлым из нижнего Подонья. Будинов же она склонна видеть в носителях ананьинской или дьяковской культур. Город Гелон исследовательница не решается связывать ни с одним из известных ныне археологических памятников. В работе 1987 г. Шрамко считает гелонов выходцами с Кавказа.
Внимание гелоно-будинской проблеме уделил Б.А. Рыбаков. Построение исследователя отличается большой внутренней логикой. Подробно анализируя упоминания Геродота о будинах и гелонах, он рассматривает в связи с ними все известные сейчас археологические материалы. Однако источники таковы, что и точка зрения Б.А. Рыбакова не может претендовать на окончательное решение гелоно-будинской проблемы, она является еще одной из возможных гипотез. Исследователь предлагает считать будинами носителей юхновской культуры. Вместе с тем он присоединяется к мнению Б.А. Шрамко и других ученых, которые отождествляют г. Гелон с Бельским городищем, и именно данное положение служит важным ориентиром для локализации гелонов. Гелоны, по мнению Б.А. Рыбакова, это пришлые из Скифии племена, оставившие памятники скифской культуры Посульско-Донецкого типа на Левобережье. В первой половине VI в. до н. э. скифы или родственные им племена вторглись в зону обитания племен бондарихинской культуры, частично ассимилировали их, а частично оттеснили в районы левобережного Полесья — на Сейм и Десну. Здесь в лесной зоне деснинского Полесья бондарихинское-протобудинское население создало юхновскую культуру. Таким образом, гелоны — это скифы по происхождению, которые завоевали все лесостепное Левобережье, занятое в предскифское время племенами бондарихинской культуры. Они подчинили себе и ассимилировали туземное не только протобудинское (бондарихинское) население, но и претогеоргойское (чернолесское) на Ворскле. Б.А. Рыбаков полагает, что население, оставившее Ворсклинскую группу памятников, «наряду с будинами входило в тот племенной союз, где гегемонами были гелоны» (1979, с. 163).
Мне представляется, что в построении Б.А. Рыбакова имеется две существенные «натяжки». Во-первых, Ворсклинская группа памятников и в скифский период остается близкой к группе днепровского Правобережья. Памятники VI–IV вв. до н. э., известные на ее территории, не содержат никаких данных, подтверждающих мысль об ассимиляции чернолесского населения скифами-гелонами (Ковпаненко Г.Т., 1967). Что касается Посульско-Донецкой группы, то ее связь по происхождению с пришельцами из Скифии вполне возможна, хотя пока не доказана. Но если даже считать ее скифской, то она появилась на столетие позднее, чем имевшие здесь место ранее племена бондарихинской (протобудинской) культуры. Следовательно, о гелонах в стране будин вряд ли можно говорить сколько-нибудь определенно. Те остатки бондарихинского населения, которые продолжали жить на левобережье до прихода сюда родственного скифам населения, едва ли могли восприниматься информаторами Геродота как какая-то часть многолюдного племени будин.
Таким образом, археологам и историкам предстоит еще очень большая работа для того, чтобы решить остро дискуссионную проблему о расселении племен Скифии и их соседей.
Локальные группы скифской и скифообразной культур Восточной Европы
Скифская культура формировалась на протяжении второй половины VII в. до н. э. В середине указанного столетия вещи скифского облика встречены в некоторых позднейших комплексах предскифской поры вместе с вещами новочеркасского типа. Но лишь к концу VII в. до н. э. скифская культура выступает в окончательно сложившемся виде, вытесняет предшествующую и в дальнейшем постепенно развивается, обогащаясь новыми элементами в зависимости от различных контактов, а старые формы ее совершенствуются.
Вопрос о происхождении скифов и их культуры продолжает оставаться дискуссионным. А.И. Тереножкин считал, что скифская культура принесена в Причерноморье из глубин Азии в уже готовом виде и не обнаруживает в своем комплексе местных традиций, механически сменяя старую на юге европейской части СССР (1971, с. 22). По мнению М.И. Артамонова (1968, 1974), скифская культура сложилась во время походов скифов в страны Передней Азии и широко распространилась в Причерноморье лишь после их возвращения. Однако в настоящее время становится все более и более очевидной генетическая связь с предшествующими формами черногоровского и новочеркасского типов раннескифских погребальных сооружений, черт обряда, а также многих элементов вещевого комплекса — керамики, предметов конского снаряжения, бронзовых наконечников стрел так называемого жаботинского типа, железных наконечников копий и акинаков (Лесков А.М., 1975; Шрамко Б.А., 1984в). Это не исключает заимствований и влияний, появления ряда пришлых извне элементов, таких, как звериный стиль и защитное вооружение, сформировавшихся под воздействием переднеазиатских форм, или железных боевых топоров, воспринятых скифами у населения Кавказа. Не исключается приход некоторых категорий вещей и из Центральной Азии (зеркала). Поэтому в настоящее время представляется наиболее соответствующим истине то представление о происхождении скифской культуры, которое сформулировал Б.А. Шрамко: «Скифская культура сформировалась на юге Восточной Европы на базе культурно-экономических достижений предшествующей киммерийской эпохи при активном участии других нескифских племен, при важной роли населения лесостепи» (1983, с. 95). В период формирования и на ранней стадии своего развития она не была изолирована от одновременных культур других ираноязычных кочевников Евразии и имела с ними много общего.