Степная полоса Азиатской части СССР в скифо-сарматское время

Горбунова Наталья П.

Отмечая значительное сходство погребального обряда и материальной культуры могильников Каратау с памятниками усуньского времени Семиречья, А.Г. Максимова пришла к выводу о принадлежности их, включая Берккару и Тамды, Усуньскому племенному союзу. Она рассматривает северные склоны Каратау как периферию усуньских земель (Максимова А.Г., 1962, с. 100). Следовательно, ныне существуют две основные точки зрения о принадлежности этих памятников: А.Н. Бернштам считает их кангюйскими, другие исследователи — усуньскими. Заключение о расположении Кангюя к западу от р. Талас, а усуней — к востоку от нее основано на сообщениях китайских источников, данных традиционной китайской картографии и главным образом на сведениях о пребывании шаньюя Чжичжы на восточных землях Кангюя, в долине Таласа. Эти основания достаточно серьезны. К сожалению, археологические данные пока недостаточны для того, чтобы разграничить усуньские и кангюйские памятники. Следует учитывать

определенное их сходство, хотя нельзя говорить о полной идентичности. Добавим к этому, что усуни в ходе междоусобной борьбы иногда откочевывали в Кангюй, что также способствовало нивелировке культуры. Окончательное решение вопроса будет возможно лишь после накопления археологических материалов.

Многочисленные ценные материалы для изучения культуры полукочевого населения Кангюя первых веков нашей эры получены при раскопках могильников, расположенных на правом берегу Сырдарьи, в зоне Чардары. Наибольшее количество курганов (57) изучено в Шаушукуме. Здесь представлены все основные разновидности захоронений: 1) катакомбы типа I (кенкольского), в которых камера располагается перпендикулярно дромосу (29 курганов; табл. 38, 1, 2); 2) катакомбы типа II (лявандакского), где камеры являются продолжением дромоса (семь курганов; табл. 38, 9); 3) подбойные могилы (12 курганов; табл. 38, 11); 4) простые грунтовые могилы (шесть курганов; табл. 38, 14). Сочетание могильных сооружений разного устройства на одной территории, часто в одних и тех же могильниках, является характерной особенностью эпохи и встречается во многих районах, в том числе на Сырдарье и в Семиречье (Заднепровский Ю.А., 1971).

Поскольку захоронения аналогичных видов широко известны у кочевого и полукочевого населения в степях Евразии и в Средней Азии, то можно думать, что курганные могильники Южного Казахстана и Ташкентского оазиса принадлежат полукочевникам, так как здесь наблюдается тесная связь населения, оставившего могильники, с населением синхронных поселений, расположенных часто поблизости. Надо иметь в виду, что большинство памятников датируется несколькими веками, и на протяжении этого длительного периода кочевое по происхождению население могло переходить к полукочевому образу жизни, сохраняя некоторые специфические особенности прежнего типа хозяйства и культуры. В условиях симбиоза земледельческого и кочевого скотоводческого населения в рамках государства Кангюй, политическая власть в котором принадлежала кочевникам, обряды и вкусы последних могли влиять на оседлых земледельцев. Однако погребальные памятники оседлого населения здесь не выделены.

Захоронения в катакомбах типа I выявлены в районе Чардары в трех пунктах. Наиболее близок к Ташкентскому оазису могильник Жаман-Тогай на правом берегу Сырдарьи. Здесь в четырех курганах обнаружены катакомбы со ступенчатым дромосом (табл. 38, 4). Особенно интересны находки в разрушенном кургане 9 (табл. 38, 3). В камере обнаружен медный котел с прямоугольными ручками, на поддоне и с толстым слоем копоти: Котел по форме сходен с хуннскими котлами рубежа нашей эры (табл. 39, 67). В другой катакомбе оказался необычный для среднеазиатской керамики глиняный кувшин с узкой горловиной и налепным спиралевидным узором (табл. 39, 68), также характерный для хуннской посуды. Там же найдены костяные пряжки с резным изображением животного (табл. 39, 65, 66).

В кургане 14 умерший лежал в катакомбе на камышовой подстилке (табл. 38, 4), с левой стороны был положен длинный железный меч без металлического навершия и перекрестья (тип 2 по: Хазанов А.М., 1971). Три кургана, за исключением кургана 14, датированы рубежом нашей эры (Максимова А.Г., 1968). Исследователи считают, что могильник Жаман-Тогай и одиночное, более позднее впускное погребение на поселении Актобе 2, возможно, принадлежат хуннам. Они основываются на сведениях о движении хунну (Чжичжы) в Кангюй в I в. до н. э., допуская, что какая-то их часть достигла в это время среднего течения Сырдарьи. При этом А.Г. Максимова оговаривает, что близок только погребальный инвентарь, тогда как устройство погребальных сооружений различно.

Во всех раскопанных курганах могильника Актобе захоронения находились также в катакомбах типа I. Могильник расположен возле поселения, примерно в 25 км к северо-западу от могильника Жаман-Тогай. В отличие от других могильников, вход в катакомбу заложен здесь сырцовыми кирпичами (40x40x12; 35x35x12 см). В могилах оказалось по два и четыре костяка, погребенных не одновременно. Умершие лежали вытянуто на спине, головами на восток, с отклонением к северу или северо-востоку. Возможно, катакомбы служили семейными усыпальницами. Курганы ограблены, и погребальный инвентарь беден. Найденная

здесь керамика аналогична посуде городища Актобе 2. Горшки и кувшины с ручками и без ручек часто украшены резным волнистым орнаментом, сходным с орнаментом сосудов Кенкола. Применялся прием украшения мазками краски. Разнообразны кружки с ручками — банковидные, кувшинообразные и конические.

По устройству могил, погребальному обряду и отчасти инвентарю захоронения в катакомбах близки курганам Ташкентского оазиса первых веков нашей эры. На основании сходства глиняной посуды и предметов быта из могильника Актобе с материалами соседнего и одновременного ему поселения Актобе 2 высказано предположение, что могильник принадлежал оседлым жителям этого поселения в I–III вв. (Максимова А.Г., 1968).

Наибольшее количество катакомб типа I обнаружено в могильнике Шаушукум, расположенном рядом с поселением Шаушукум, на расстоянии 15 км к северо-западу от могильника Актобе. Катакомбы овальной формы вытянуты по линии запад — восток. Дромосы прямоугольные узкие длинные. Они, как правило, ступенчатые и подходят к камере с южной стороны. Почти все захоронения одиночные. Погребенные вытянуты на спине, головой чаще всего на восток (с отклонением к северу или югу), реже — на запад. Умершего сопровождают богатый инвентарь и заупокойная мясная пища (баран). В одной могиле найдены кости сома.

По составу инвентаря достаточно определенно различаются мужские и женские захоронения. В погребениях мужчин-воинов находят железные двулезвийные мечи и кинжалы без металлического перекрестья и навершия. Только у одного меча есть прямое бронзовое перекрестье. На клинках сохранились остатки деревянных ножен, обтянутых изнутри тканью. От сложного большого лука так называемого гуннского типа уцелели костяные накладки. Железные наконечники стрел черешковые трехлопастные (табл. 39, 1, 2, 5–7). Предметы быта представлены простыми ножами и железными пряжками с подвижным язычком (табл. 39, 3, 4, 12, 13). От конского снаряжения сохранились железные удила со стержневидными псалиями с закруглением на концах. Псалии инкрустированы золотой фольгой (табл. 39, 8). В женских погребениях обнаружены предметы туалета и украшения: бронзовые плоские зеркала с ручкой-стержнем для насадки деревянных или костяных рукоятей, амулеты из костей животных, глиняные пряслица и разнообразные бусы, железные кольца, серьги (табл. 39, 9-11, 16–18). Глиняные сосуды встречены и в мужских, и в женских могилах. Количественно преобладают лепные плоскодонные сосуды — чаши, курильницы, горшки и кувшины без ручек. Довольно много станковых кувшинов, украшенных потеками краски. Особенно характерны кувшины с зооморфными ручками, каннелюрами на горловине и мазками краски, а также кружки с двумя ручками и спиральными налепами наверху (табл. 39, 20–30). Найдены также бронзовые чаши (табл. 39, 19).

Катакомбы типа I Шаушукума А.Г. Максимова справедливо сопоставляет с памятниками II–IV вв. Ташкентского оазиса. Несмотря на это, она датирует могильник в целом III–V вв., указывая на невозможность выделить более ранние захоронения. Верхняя дата установлена по находке сасанидской монеты. А.Г. Максимова рассматривает Шаушукумский могильник как памятник, в котором произошло смешение местного и пришлого населения, синкретизация культур, что связано с событиями великого переселения народов (Максимова А.Г., 1968). С последним заключением можно согласиться, так как оно учитывает сложную картину исторических процессов в долине Сырдарьи. Все три могильника — Жаман-Тогай, Актобе и Шаушукум, хотя и датированы по-разному, по-разному, определена их хозяйственно-культурная принадлежность, относятся к одной культуре — по нашему мнению, кенкольской (Бернштам А.Н., 1940; 1951; Заднепровский Ю.А., 1975а). Все они, очевидно, отражают разные стадии смешения культуры местного и пришлого, хуннского, населения.

Аналогичные захоронения в катакомбах обнаружены также в Борижарском могильнике в долине р. Арысь, где представлены могилы разного устройства и разного времени, включая и средневековые (Нурмуханбетов Б.Н., 1975).

Очевидно, локальный вариант кенкольской культуры намечается в Ташкентском оазисе. Здесь захоронения в катакомбах, аналогичные кенкольским и шаушукумским, изучены в Янгиюльском и Вревском могильниках, в Туябугузе (Григорьев Г.В., 1948; Воронец М.Э., 1951; Агзамходжаев Т., 1961; Крашенинникова Н.И., 1966; Древности Туябугуза). Эти памятники выделяются своеобразным комплексом керамики, в котором ведущая роль принадлежит сосудам с зооморфными ручками (Левина Л.М., 1971). Из Янгиюльского могильника происходят костяное навершие гребня и фибула типа Avcissa (табл. 39, 14, 15).