Степной десант. Гвардейцы стоят насмерть!
Шрифт:
– Николай, я же забыл Хитрову фуражку отдать.
Селиванов успокоил:
– Не переживай. Положи к себе в вещмешок. Хитров вернется, отдашь. Ранение у него легкое, думаю, он у санитаров долго не задержится… А она хороша.
Вострецов недоуменно посмотрел на това-рища:
– Кто?
– Санинструктор Наташа.
– Моя землячка. Тоже из Москвы.
– Все у тебя земляки: и из Ярославля, и из Москвы. Откуда знаешь, что москвичка?
– Помнишь, нас посылали помочь медикаменты грузить?
– Помню.
– Вот тогда мне и удалось с ней переговорить. Говор у нее московский, вот я и спросил, откуда она. Разговорились…
– Может,
– Зачем? У нее муж на фронте.
– Тогда незачем. Чужая жена, тем более солдатка, это святое и неприкосновенное. Ну, хватит о женщинах, будем готовиться к приему пищи. Если мне не изменяет зрение, к нам приближаются корабли пустыни с походной кухней, – сержант перевел взгляд в сторону немецких позиций. – Вон и фрицы, похоже, перекусить решили. У этих паразитов все по расписанию.
Через полчаса к сержанту подошел младший лейтенант Мамаев:
– Сержант, веди свое отделение к кухне. В случае немецкой атаки немедленно возвращайтесь.
Селиванов собрал бойцов, двоих оставил на вверенном его отделению участке. Походная кухня расположилась в ста метрах позади окопов. Два верблюда, доставившие кухню и поклажу с продовольствием, лежали неподалеку и, медленно пережевывая жвачку, надменно поглядывали на красноармейцев. Отделение Селиванова встретил невысокого роста худощавый бровастый ефрейтор лет сорока с лихо закрученными кверху пшеничными усами и половником в руках.
– Шагайте веселее! Только вы остались.
Селиванов подошел к полевой кухне.
– Ты, Великанов, черпаком не размахивай, это тебе не сабля, ты лучше скажи, почему с рассветом, как положено, нас не накормил?
– К вечеру приказано было кухню к Улан-Эрге доставить, а вы оттуда драпанули.
Селиванов возмутился:
– Ишь ты, драпанули. Не драпанули, а отступили в силу сложившихся обстоятельств, уступая превосходящему по численности противнику.
– Вот завернул, прям по-ученому. Ты бы так немца бил, как языком орудуешь, тогда и отступать бы не пришлось, и мне вас по всей степи разыскивать.
Селиванов нахмурился.
– Ты, дядя, говори да не заговаривайся. Мы-то немца потрепали, а вот тебя я что-то на передовой не видел.
– А ты меня не стыди, если бы мне японцы у озера Хасан ногу не прострелили, я бы на передовой тоже вместе с вами был.
– Оно верно, с калечной ногой от фрица убегать тяжело.
– Будет тебе, – примирительно вымолвил Великанов. – Мы ведь только к утру в «Ревдольган» вернулись, а варево греть дрова нужны. Где их в степи найдешь? Кое-как в совхозе насобирали. А как разогрели, дождались затишки и сразу к вам.
– Ладно, не обижайся. Скажи лучше, чем кормить будешь? Мы который день нормально не ели.
– Сегодня щи и кулеш с кониной, – Великанов кивнул бойцам. – Подходи, ребятки, ешь без оглядки. Щи да каша – пища наша.
Красноармейцы один за другим стали подходить к Великанову. Селиванов не утерпел, спросил:
– Балакаешь ты складно, а вот ты мне скажи, откуда кониной разжился?
– Калмыки коней гнали, одна лошадка издыхать стала, ну я ее и выпросил.
– Это ты молодец. Только вот еще о чем хочу у тебя узнать. Приписан ты к кухне, рядом с харчами обитаешь и фамилия у тебя звучная, Великанов, а ни весу в тебе, ни росту. Отчего так? Уж не солитерный ли червь в тебе завелся?
Бойцы рассмеялись, Великанов шутливо замахнулся половником:
– Вдарить бы тебе хорошенько по голове, чтобы язык свой острый прикусил. Давай лучше котелок, пока без еды не остался. Нам еще котлы надо мыть. Вон верблюды ждут уже.
Селиванов подал котелок, спросил:
– Чего ждут-то?
– Помои.
– Помои?
– Мы котлы моем, помои им в поилку выливаем, а им, значит, и вода, и еда. Вот они и ждут, а как котлы мыть начинаем, сразу встают, к нам подходят. Верблюд животина умная. Особенно вон тот большой со светлой шерстью. Мы его в Яшкуле получили. Нам сначала для подвоза лошадок диких из степи пригнали, так мы их приучить не смогли, а верблюды быстро привыкли. Тут еще Темирбека в погонщики дали, – Великанов кивнул на коренастого казаха. – Он с ними быстро договаривается. Держи котелок, сержант. Щи наваристые получились.
– Благодарствую, – Селиванов взял котелок, кусок черного хлеба, сел рядом с Вострецовым, заработал ложкой. Надо было спешить, немцы могли начать атаку в любую минуту.
Глава пятая
Отделение заняло свои места в окопе, когда немцы вновь начали наступление.
Селиванов посетовал:
– Вот паразиты, неймется им. Еще жратва в животе не улеглась, а они опять полезли, заразы.
– Видимо, к ним подкрепление подошло, вот и пошли в атаку.
Немецкий снаряд с воем пролетел над окопом. Позади громыхнуло. Селиванов вжал голову в плечи:
– Ну, держись, Гришка, сейчас веселье начнется.
Обстрел был жестоким. Такого ефрейтору Вострецову еще не приходилось испытывать. К пушкам и минометам добавилась авиация. Самолеты немцев скинули смертоносный груз, а затем стали поливать окопы из пулеметов. Гул их моторов, стрекот пулеметов, свист пуль, вой мин и грохот от разрывов бомб и снарядов – все слилось в ужасающую какофонию звуков. Два раза снаряды легли рядом, обрушили окоп справа, убили одного из бойцов. Гришка сидел на корточках, ощущая спиной, как содрогается от взрывов земля, и неотрывно смотрел на оторванную ногу убитого красноармейца. Это была смерть. Она была вокруг. Вострецов чувствовал ее присутствие, ее запах, перемешанный с запахом гари, пороха, крови и горелой человеческой плоти. Неожиданно накатило: «А вдруг и меня сейчас, вот так же». Страх схватил за горло. Захотелось глубже зарыться в землю, спрятаться от всего этого ужаса, но приходилось сидеть, ждать и гадать, куда упадет очередной снаряд или мина, и не прилетит ли вместе с ней твоя смерть… Рядом рвануло. Гришку осыпало комьями земли и песком, он машинально прикрыл голову руками, забыв, что она защищена каской. Снова взрыв. Вострецов помимо своей воли перекрестился, истово зашептал:
– Господи милостивый, спаси и сохрани!
Позади окопа ухнула мина. Обстрел не утихал, Гришка не знал, сколько он длился, но ему казалось, что прошла вечность. Тишина наступила неожиданно. Обстрел прекратился, но это была временная передышка. Вскоре немцы возобновили атаку. В этот раз их было гораздо больше. Им удалось достичь позиций десантников при поддержке танков. Один из них ехал в сторону Вострецова. Гришка видел большой черный крест на его башне, видел хищное жерло пушки, смотровую щель и пулеметное гнездо. Немецкий пулемет изрыгнул короткую очередь. Вострецов пригнулся, пули просвистели над головой, взрыхлили бруствер. Песок попал за воротник, посыпался по спине. Вострецов передернул плечами. Справа раздался крик младшего лейтенанта Мамаева: