Степные разбойники
Шрифт:
Индейцы с криком радости и надежды, не колеблясь более, погнались за бизонами, которые, наполовину укрощенные от страха, давали убивать себя без сопротивления.
Как только Валентин увидел, что его союзники последовали его совету и занялись изготовлением пирог, он опять вспомнил о разбойниках.
Те, в свою очередь, не оставались праздными.
Руководимые Красным Кедром, они собрали несколько деревьев, вырванных с корнем, которые во множестве неслись по реке, связали их своими лассо и, поспешно соорудив плот, который был способен их всех выдержать, спустили его на воду и поплыли вниз по течению.
Дон Пабло, видя, что его враг готов был вторично ускользнуть от него, не колеблясь прицелился в него. Но Андрес Гарот, собиравшийся отомстить мексиканцу, воспользовался случаем и, наведя на него свое ружье, выстрелил.
Пуля, вследствие качки, не достигла цели, которую себе наметил Андрес Гарот, но она разбила карабин в руках молодого человека в ту минуту, когда он готов был нажать на курок.
Разбойники испустили торжествующий крик, который, однако, вслед за тем сменился криком ярости.
Андрес Гарот упал им на руки с простреленной грудью, сраженный пулей Курумиллы.
Тем временем рассвело, показалось солнце, величественно выплывавшее на горизонте и освещавшее своими лучами апокалипсическую картину разбушевавшейся природы, но все же вселившее немного мужества в растерявшихся людей.
Краснокожие с отличающей их живостью и ловкостью изготовили около двадцати пирог и начали спускать их в волны.
Охотники старались притянуть плот к себе, тогда как разбойники употребляли величайшие усилия, чтобы держать его по течению.
Курумилле дважды удавалось бросить лассо так, что оно захватило стволы деревьев, но дважды Красный Кедр разрубал его своим мачете.
— Надо покончить с этим бандитом, — сказал Валентин, — убьем его во что бы то ни стало!
— Одну минуту! Умоляю вас! — воскликнул дон Мигель.
— Дайте мне поговорить с ним, может быть, мне удастся тронуть его.
— Гм! — пробормотал охотник, опуская вниз дуло своего ружья. — Было бы легче тронуть душу тигра. Дон Мигель сделал несколько шагов вперед.
— Красный Кедр! — закричал он. — Сжальтесь надо мною, отдайте мне дочь!
Разбойник рассмеялся, ничего не отвечая.
— Красный Кедр, — повторил дон Мигель, — сжальтесь надо мной, умоляю вас, я заплачу вам выкуп, какой только вы пожелаете, но именем всего священного в мире — отдайте мне мое дитя! Вспомните, что вы мне обязаны жизнью.
— Я вам ничем не обязан, — ответил скваттер резко, — жизнь, которую вы мне спасли, вы же хотели отнять у меня. Мы квиты.
— Дочь моя! Отдайте мне мою дочь!
— А где моя дочь? Где моя Эллен? Отдайте мне ее, может быть, тогда я соглашусь отдать вам вашу.
— Ее нет с нами, клянусь вам, Красный Кедр, что она уехала, чтобы присоединиться к вам.
— Ложь! — завопил разбойник. — Это ложь!
В этот миг донья Клара, за движениями которой не наблюдали, воспользовалась тем, что скваттер перестал следить за нею, и решительно бросилась в воду.
Но при шуме, вызванным ее падением, Красный Кедр обернулся и с яростным криком нырнул вслед за нею.
Тогда охотники стали стрелять в разбойника. Но он, точно заколдованный, с сардонической усмешкой отклонял голову перед пулями, падавшими в воду вокруг него.
— Ко мне! — кричала молодая девушка прерывающимся голосом. — Отец! Валентин! Ко мне! Спасите!
— Вот я, — отвечал дон Мигель. — Мужайся, дитя мое, мужайся!
И поддаваясь только отцовскому чувству, дон Мигель ринулся вперед.
Но по знаку Валентина Курумилла и Орлиное Перо удержали его, несмотря на усилия, которые он предпринимал, чтобы вырываться.
Охотник схватил нож в зубы и бросился в реку.
— Приди, отец мой! — повторяла донья Клара. — Где же ты? Где же ты?
— Я здесь! Я здесь! — отвечал дон Мигель.
— Мужайтесь! Мужайтесь! — кричал Валентин. Охотник сделал отчаянное усилие, чтобы приблизиться к девушке. Два врага очутились лицом к лицу посреди бушующих волн Рио-Хилы.
Забыв всякое чувство самосохранения, они бросились друг на друга с ножами.
В этот миг страшный шум, похожий на грохот целого артиллерийского дивизиона, послышался в недрах земли. Ужасный толчок потряс всю равнину, и река с непостижимой силой потекла назад в свое русло.
Красный Кедр и Валентин, захваченные громадным водоворотом, образовавшимся от страшного сотрясения, кружились несколько секунд, отброшенные друг от друга, а между ними зияла бездонная пропасть.
В эту минуту послышался неистовый крик.
— Вот! — заревел Красный Кедр. — Я говорил, что отдам тебе дочь только мертвой. Приди ее взять!
И с дьявольским смехом он вонзил нож в грудь доньи Клары.
Бедная девушка упала на колени, сложила руки и, испуская дух, проговорила в последний раз слабеющим голосом:
— Отец мой! Отец мой!
— О-о! — воскликнул дон Мигель. — Горе! Горе! — И повалился без чувств на землю.
При виде гнусного убийства Валентин, понимая свое бессилие, мог только с отчаянием ломать руки.
Курумилла навел свое ружье и раньше, чем Красный Кедр, выбравшись на берег, мог пустить галопом свою лошадь, выстрелил. Но пуля, плохо направленная, не настигла бандита, издавшего торжествующий крик и умчавшегося во весь опор.
— О! — воскликнул Валентин. — Клянусь, что я убью это чудовище!