Село Алферьево в обхвате,На картах стрелки… как тиски.Мы долго отступали… Хватит!Теперь вперед! Примкнуть штыки!Они укрылись в старых ДОТахИ думают – их не достать.А мы в снегу. Ведь мы – пехота,К России нам не привыкать.А им и доты не помогут.Куда ни кинь – повсюду клин.Мы перекрыли им дорогуИ на Москву, и на Берлин.На завещания похожиИх письма: «Снег… Морозы… Ночь…Спаси нас, Всемогущий Боже!..»Но бог не может им помочь.И пусть они взывают к богу,Бессилен даже бог помочь.Штыки закрыли им дорогу,– С дороги прочь!
16. Воздушный бой
Я наблюдал за ними с пригорка,Дрогнул свод голубой,Пришла истребителей наших пятеркаИ сходу вступила в бой.Их было пять, а врагов пятнадцать,Но летчик дал полный газ.– Нам ли пристало врага бояться,Когда он боится нас!Воздух металлом дрожал и звякалИ был по весеннему чист.Но вот, как будто зажженный факел,Вспыхнул один фашист.За ним, ломая рядов равненье,И руша порядков строй,Теряя хвоста своего оперенье,Рухнул наземь второй.И двое еще окутались дымомИ стали валиться на бок.Но в этот момент, обливаясь бензином,Вспыхнул наш «Ястребок».Бывают в жизни такие минуты,Когда решается жизнь.Мгновенье… еще…, но уже с парашютомЛетчик спускался вниз.И в поле просторном встречаясь с нами,Как радость, как главную вестьСказал, улыбаясь одними глазами:– А все же четыре есть!
17. Баллада о последнем патроне
Уже в агонии упрямыйСраженья близился конец,И был развешанный на граммыДороже золота свинец.Он был один. Бинты налиплиИ коркой к ране приросли.Его товарищи погибли,Не может быть, чтоб отошли.Он в тот момент о них не думал.Он пулю пуле гнал вослед.Но вот, проклятье, пуст подсумок,И нет гранат, и смерти нет.Он видел их. Блестя штыками,Чуть отрываясь от земли,Серо-зелеными комкамиОни ползли, к нему ползли.– Не лучше ль смерть? Но в черном дулеНет утешенья для бойца.А он желал одной лишь пули,Всего лишь девять грамм свинца.И вдруг – нашел… На спуск рукоюНажать… Дороги нет назад.И в тот же миг, над головою,Увидел он – чужой солдат!Покатый лоб под низкой каскойИ свастики паучья мразь,И поросячьи злые глазки.И хриплый возглас: – Русс, сдавайсь!И блеск штыка, и взмах приклада —Решай, секунда дорога.Всю мощь последнего зарядаОн вбил в покатый лоб врага.
18. О непобедимом лейтенанте
В гуще боя помнил он едва лиБоль в руке, свинца водоворот,Как его бойцы перевязалиИ как снова он бежал вперед.А когда пробило пулей каску,Он упал, но, призывая в бой,Руку в окровавленной повязкеОн поднял как знамя над собой.…Над селом отбитым сном и миромМесяц всплыл, костров поднялся дым.За непобедимым командиромМы идем вперед и – победим!
Машина пятилась прямо к обрыву —В грязи не сдержали колес тормоза…Попутчикам сразу животным порывомРасширило страхом смертельным глаза…Казалось – колеса взметнулись над бездной,В сознанье мелькнуло — паденье, удар…Как птицы метнулись они из машины…Остался в кабине один. Комиссар!Ему, как и всем, была гибель известна,Но, страстно желая шоферу помочь,Он все ж не оставил опасного места,Не бросил машину, не кинулся прочь.………Когда с нами рядом такой комиссар!
1
Текст утерян и восстанавливается по памяти! (В.А.Музис)
20. В разведке
Полей белоснежные скатыБесстрастны движенью войныИ люди в защитных халатахНа белых снегах не видны.И все же мы движемся ночью,В лощинах встречая рассвет,А Фриц обнаружить нас хочетИ светит шипучкой ракет.Он жжет на окраинах хатыИ страх не сумев превозмочь,Нервозным огнем автоматовПугает безмолвную ночь.Пугает… Но пришлому ФрицуВдвойне наши ночи страшныИ сам он смертельно боитсяХалатов с другой стороны.
21. Волоколамское шоссе
Здесь немец был, хозяйничал немного,Но вскоре нами выбит был назад.Повсюду по обочинам дорогиМашины вдрызг разбитые лежат.Немым свидетелем того, что днем и ночьюЧетыре дня здесь время шло в боях.Свисают проволоки спутанные клочьяНа телеграфных стынущих столбах.Простор полей печален и пустынен,Мост взорван и лежит в снегах.Повсюду надпись: «Мины», «Minen»,На русском и немецком языках.Родной мой край!Прекрасный, мудрый, древний!Ты стал суровей, горечь пережив.Стоят полуразбитые деревни,Глазницы окон досками закрыв.На огонек мы в хату завернули.Я пить спросил, мне дали молока.– Бери, бери… Вы больше нам вернули —Услышал я. – Не жалко для сынка…Каким огнем запали в сердце гневномХозяйки ласковые теплые слова.Она, в великой простоте душевной,Сама не знает до чего права.Не только дом, ухват, корову, пожить,Не только кочергу и решето —Мы ей вернули Родину!А что,Для человека Родины дороже!
22. Поэма об учителе
Замела дубовые аллеиСнежная колючая пыльца.В холоде колоннами белея,Стынут стены старого дворца.За резной чугунною оградой,Где скамейки и замерзший труд,Граф Олсуфьев властвовал когда-то.Нынче школа разместилась тут.И хромой и маленький учитель,Тыча мелом в черную доску,О российском говорил пиитеИ учил родному языку.А сегодня как-то необычноПридавила школу тишина.Это грозным лязгом гусеничнымПрокатилась по селу война.Прокатилась и ушла куда-тоДальше в настороженную тьму.В двадцать шесть гвоздей сапог солдатаОтпечатал след на Яхрому.А в больших и светлых классах школы,Словно в собственном своем дворце,Поселился грузный и тяжелыйС черными крестами офицер.Он сказал, что кончилось ученье.Он сказал: «Россия есть капут!»И велел очистить помещеньеЗа пятнадцать, максимум, минут.Зимний холод пробежал по залам.Зимней стужей скованна земля.Что сказать?.. Тоскливо и устало,Молча разошлись учителя.А хромой и маленький учительНе ушел… Зачем идти?.. Куда?..В четверть часа мог ли он, скажите,Уложить пятнадцать лет труда?!Даже в час смятенья и тревоги,Правда, в том повинна и нога,Не ушел он по примеру многих,Не покинул школу на врага.А минуты, словно капли крови,Истекли. Миг мал или велик?Офицер, сердито сдвинув брови,Приказал очистить класс от книг.А учитель… Он на офицера,Позабыв о страхе, закричал:– Разве можно?.. Пушкина?.. Мольера?..Он не спас их. Он попал в подвал.Конвоир сноровисто, с издевкойОбъяснил, что ждет его, как мог.Показал на шею, на веревкуИ потом куда-то в потолок.Все понятно, повторять не надо.Тусклый свет в окне над головой.За оконцем, волоча прикладом,Изредка проходит часовой.Жить осталось мало, очень мало.Может быть всего лишь эту ночь.Мрачен сумрак графского подвала.Кто сумеет узнику помочь?Так промчались день и ночь, и сноваСквозь решетки свет проник в подвал.Почему не видно часового?Что за грохот?.. Он не понимал.Он поднялся со своей лежанки.Вдруг… Речь русская! Шаги, еще шаги!Звезды на заснеженных ушанках,Черные граненые штыки.Расцвела холодная аллея,Захлестнул глаза горячий шквал.Он выбежал, он бросился на шеюИ зарыдал.Мы прошли по землям ПодмосковьяСквозь бураны множества смертей.Кровью, собственной горячей кровью,Мы навеки породнились с ней.Выли бомбы, гулко били пушки,Громыхали бронепоезда.Оставались сзади деревушки,Оставались сзади города.Как сейчас живут в них я не знаю,Но в одном уверен быть могу —Там детишек снова обучаютРусскому родному языку.
23. Письмо от матери и ответ
Над землянкой теснойМартовское небо.Солнце нижет воздухЗолотой тесьмой.На моих коленях,С котелком и хлебом,Из дому от мамыТеплое письмо.Пишет мне из дома,Задает вопросы:«Как ты там, сыночек?Как на фронте жизнь?»А меж тесных строчек,Вижу – капли… слезы…Темными кружочкамиВсюду разошлись.Как ее утешить?Что ответить маме,Чтоб не застилалиБольше слезы свет?По привычке старойЭтими стихамиНа листе блокнотаЯ пишу ответ.«Мама, мама, милая, не плачь,Верь, как я, что будет все иначе.После долгих, долгих неудачИ для нас настанет день удачи.В этот день твою развеяв грусть,Окрыленный радостью победы,Я в семью родную возвращусь,Позабыв все горести и беды.И тогда ты вскипятишь мне чай,Вытрешь радости непрошенные слезы,А я буду честно отвечатьНа твои вопросы и расспросы.А пока пусть служит мне отрадойТвой привет в далекой стороне.Ты не плачь, без крайности, не надо,Не печалься сильно обо мне.Я храню твое письмо в конверте,И тебе хотел бы доложить,Что совсем не думаю о смертиИ надеюсь жить еще и жить.Но, в минуты трудные, я все жеДо конца поклялся защищать,Что всего священней и дороже —Это нашу Родину и Мать».
24. Памяти однополчанина
Старшине 1 статьи Михаилу Жукову – посвящается.
Взрыв разъединил нас друг от друга.Свет померк и вдруг опять возник.Он упал без окрика, без звука,Как ножом подрубленный тростник.Сердце снова биться не заставишь,Не согреешь охладевших губ.Он лежал недвижно, наш товарищ,С ранкой кровоточащей во лбу.Мать от сына будет ждать известий.Нет утраты этой тяжелей.Мы его похоронили с честьюВ им же отвоеванной земле.В той земле, где всем героям слава,И, когда пройдет военный пыл,Может быть там памятник поставят,Где схоронен Жуков Михаил.