Стихи и поэмы
Шрифт:
Ты только пей да кружку подставляй», —
Так поп сказал, и с ним в подвал поплелся
Чоконаи Витез Михай.
«Ну, пить так пить!» — воскликнул щедрый поп.
Взмахнул рукой, из бочки пробку — хлоп!
«Я кран забыл! Я стал совсем болваном! —
Вдруг он вскричал. — Ни мига не теряй!
Беги наверх!» И побежал за краном
Чоконаи Витез Михай.
Ладонью поп отверстие зажал,
И крана он в большом волненье
Но крана нет. И поп ворчал, сердился:
«Исчез! Пропал! Такого посылай!
К какому дьяволу он провалился,
Чоконаи Витез Михай?»
Ждать больше нет терпенья. Решено.
Поп бросил бочку (вытекло вино),
В дом поднялся, все осмотрел там грозно.
Нет никого. Сиди да поджидай.
Вернулся вечером, и очень поздно,
Чоконаи Витез Михай.
А дело было, скажем прямо, в том,
Что, кран ища, обшарил он весь дом,
Все перерыл с усердьем неустанным,
Но не нашел. Где хочешь доставай!
Решил к соседям забежать за краном
Чоконаи Витез Михай.
А у соседей пир. Едва вошел,
Уже его зовут, ведут за стол.
И за едой, средь щедрых возлияний,
Хватив вина хмельного через край,
Не вспомнил о попе, забыл о кране
Чоконаи Витез Михай.
Пешт, 1844 г.
МОЯ ЛЮБОВЬ
Моя любовь не соловьиный скит,
Где с пеньем пробуждаются от сна,
Пока земля наполовину спит,
От поцелуев солнечных красна.
Моя любовь не тихий пруд лесной,
Где плещут отраженья лебедей
И, выгибая шеи пред луной,
Проходят вплавь, раскланиваясь с ней.
Моя любовь не сладость старшинства
В укромном доме средь густых ракит,
Где безмятежность, дому голова,
По-матерински радость-дочь растит.
Моя любовь дремучий темный лес,
Где проходимцем ревность залегла
И безнадежность, как головорез,
С кинжалом караулит у ствола.
Пешт, 1844 г.
БУШУЮЩЕЕ МОРЕ...
Бушующее море,
С землей и небом споря,
Любовь уж больше волн не мечет в небосвод,
Но тихо задремала,
Как море после шквала,
Как после слез покой у крошек настает.
Она плывет не глядя.
Ее зеркальной гладью
Уносит в
И песнью соловьиной
С береговой плотины
Ей будущее шлет привет издалека.
Пешт, 1844 г.
ПРОТИВ КОРОЛЕЙ
Известно: ребятишкам все забава...
Народы тоже ведь детьми когда-то были —
Их тешили блестящие игрушки,
Короны, троны, мантии манили.
Возьмут глупца, ведут, ликуя, к трону:
Вот и король! На короле — корона!
Вот королевства! Вот высоты власти!
Как кружат голову они. Похоже,
Что короли и в самом деле верят,
Что правят нами милостию божьей.
Нет, заблуждаетесь! Ошиблись, господа, вы!
Вы куклами лишь были для забавы!
Мир совершеннолетним стал отныне,
Мужчине не до кукол в самом деле!
Эй, короли, долой с пурпурных кресел!
Не ждите, чтоб и головы слетели
Вслед за короной, если мы восстанем.
А вы дождетесь! Мы шутить не станем!
Так будет! Меч, что с плеч Луи Капета
Снес голову на рынке средь Парижа,
Не первая ли молния грядущих
Великих гроз, которые я вижу
Над каждой кровлей царственного дома?
Не первый грохот этого я грома!
Земля сплошною сделается чащей,
Все короли в зверьков там превратятся,
И будем мы в свирепом наслажденье,
Садя в них пули, как за дичью, гнаться
И кровью их писать в небесной сини:
«Мир не дитя! Он зрелый муж отныне!»
Пешт, 1844 г.
ДИКИЙ ЦВЕТОК
Что вы лаетесь, собаки?
Не боюсь! Умерьте злость!
В глотку вам, чтоб подавились,
Суну крепкую я кость.
Не тепличный я цветочек,
Вам меня не срезать, нет!
Я безудержной природы
Дикий, вольный первоцвет!
А поэзию не розгой
Втолковал мне педагог —
Этих самых школьных правил
Я всегда терпеть не мог.
Лишь боящийся свободы
Вечно в правила одет.
Я безудержной природы
Дикий, вольный первоцвет.
Не для мнительных ничтожеств
Расцветать решил я тут —
Ваши слабые желудки
Вам покоя не дают.
Аромат мой для здоровых,
Добрый люд мне шлет привет.
Я безудержной природы
Дикий, вольный первоцвет.