Нет, братцы, нет: полусолдатТот, у кого есть печь с лежанкой,Жена, полдюжины ребят,Да щи, да чарка с запеканкой!Вы видели: я не боюсьНи пуль, ни дротика куртинца;Лечу стремглав, не дуя в ус,На нож и шашку кабардинца.Всё так! Но прекратился бой,Холмы усыпались огнями, И хохот обуял толпой,И клики вторятся горами,И всё кипит, и всё гремит;А я, меж вами одинокой,Немою грустию убит,Душой и мыслию далеко.Я не внимаю стуку чашИ спорам вкруг солдатской каши;Улыбки нет на хохот ваш;Нет взгляда на проказы ваши!Таков ли был я в век златойНа буйной Висле, на Балкане,На
Эльбе, на войне родной,На льдах Торнео, на Севкане?Бывало, слово: друг, явись!И уж Денис с коня слезает;Лишь чашей стукнут — и ДенисКак тут — и чашу осушает.На скачку, на борьбу готов,И чтимый выродком глупцами,Он, расточитель острых слов,Им хлещет прозой и стихами.Иль в карты бьется до утра,Раскинувшись на горской бурке;Или вкруг светлого костраТанцует с девками мазурки.Нет, братцы, нет: полусолдатТот, у кого есть печь с лежанкой,Жена, полдюжины ребят,Да щи, да чарка с запеканкой!Так говорил наездник наш,Оторванный судьбы веленьемОт крова мирного — в шалаш,На сечи, к пламенным сраженьям.Аракс шумит, Аракс шумит,Араксу вторит ключ нагорный,И Алагёз [5] , нахмурясь, спит,И тонет в влаге дол узорный;И веет с пурпурных садовЗефир восточным ароматом,И сквозь сребристых облаковЛуна плывет над Араратом.Но воин наш не упоенНочною роскошью полуденного края…С Кавказа глаз не сводит он,Где подпирает небосклонКазбека [6] груда снеговая…На нем знакомый вихрь, на нем громады льда,И над челом его, в тумане мутном,Как Русь святая, недоступном,Горит родимая звезда {8} .
5
Заоблачная гора, на границе Эриванской области. (Примеч. Д. Давыдова.)
6
Одна из высочайших гор Кавказского хребта. (Примеч. Д. Давыдова.)
Гонители, он — ваш! Вам плески и хвала!Терзайте клеветой его дела земные,Но не сорвать венка вам с славного чела,Но не стереть с груди вам раны боевые!
1827
При виде Москвы, возвращаясь с персидской войны
О юности моей гостеприимный кров!О колыбель надежд и грез честолюбивых!О, кто, кто из твоих сыновЗрел без восторгов горделивыхКрасу реки твоей, волшебных берегов,Твоих палат, твоих садов,Твоих холмов красноречивых!
1827
Зайцевскому, поэту-моряку
Счастливый Зайцевский, Поэт и Герой!Позволь хлебопашцу-гусаруПожать тебе руку солдатской рукойИ в честь тебе высушить чару.О, сколько ты славы готовишь России,Дитя удалое свободной стихии!Лавр первый из длани камены младойТы взял на парнасских вершинах;Ты, собственной кровью омытый, другойСорвал на гремящих твердынях;И к третьему, с лаской вдали колыхая,Тебя призывает пучина морская.Мужайся! — Казарский, живой Леонид,Ждет друга на новый пир славы…О, будьте вы оба Отечества щит,Перун вековечной Державы!И гимны победы с ладей окриленныхПусть искрами брызнут от струн вдохновенных!Давно ль под мечами, в пылу батарей,И я попирал дол кровавый,И я в сонме храбрых, у шумных огней,Наш стан оглашал песнью славы?..Давно ль… Но забвеньем судьба меня губит,И лира немеет, и сабля не рубит.
1828
Бородинское поле
Элегия
Умолкшие холмы, дол некогда кровавый,Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,И шум оружия, и сечи, и борьбу!Мой меч из рук моих упал. Мою судьбуПопрали сильные. Счастливцы горделивыНевольным пахарем влекут меня на нивы…О, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,Ты, голосом своим рождающий в полкахПогибели врагов предчувственные клики,Вождь Гомерический, Багратион великий!Простри мне длань свою, Раевский, мой герой!Ермолов! я лечу — веди меня, я твой:О, обреченный быть побед любимым сыном,Покрой меня, покрой твоих перунов дымом!Но где вы?.. Слушаю… Нет отзыва! С полейУмчался брани дым, не слышен стук мечей,И я, питомец ваш, склонясь главой у плуга,Завидую костям соратника иль друга.
херр-барон.Ну, вот и драка,Вот лавров воз!Хватай, собака,Голодный пес.Кипят и рдеютНа бой полки;Знамена веют,Горят штыки,И забиякаПалаш вознес!Хватай, собака,Голодный нес.АдрианопольБез битв у ног,КонстантинонольВ чаду тревог.Что ж ты, зевака,Повесил нос?Хватай, собака,Голодный пес.Лях из ВаршавыНам кажет шиш,Что ж ты, шаршавый,Под лавкой спишь?Задай, лаяка,Варшаве чёс!Хватай, собака,Голодный пес.«Всё это жжется…И брать привык,Что так дается…Царьград велик.Боюсь я ляха!..»А ты не бось!Хватай, собака.Российский пес.Так вот кресчендыЗвезд, лент, крестов.Две-три аренды,Пять-шесть чинов;На шнапс, гуляка,Вот денег воз!Схватил собака.Голодный пес.
1832
Гусарская исповедь
Я каюсь! я гусар давно, всегда гусар,И с проседью усов — всё раб младой привычки.Люблю разгульный шум, умов, речей пожарИ громогласные шампанского оттычки.От юности моей враг чопорных утех —Мне душно на пирах без воли и распашки.Давай мне хор цыган! Давай мне спор и смех,И дым столбом от трубочной затяжки!Бегу век сборища, где жизнь в одних ногах,Где благосклонности передаются весом,Где откровенность в кандалах,Где тело и душа под прессом;Где спесь да подлости, вельможа да холоп,Где заслоняют нам вихрь танца эполеты,Где под подушками потеет столько…Где столько пуз затянуто в корсеты!Но не скажу, чтобы в безумный деньНе погрешил и я, не посетил круг модный;Чтоб не искал присесть под благодатну теньРассказчицы и сплетницы дородной;Чтоб схватки с остряком бонтонным убегал,Или сквозь локоны ланиты воспаленнойЯ б шепотом любовь не напевалКрасавице, мазуркой утомленной.Но то — набег, наскок; я миг ему даю,И торжествуют вновь любимые привычки!И я спешу в мою гусарскую семью,Где хлопают еще шампанского оттычки.Долой, долой крючки, от глотки до пупа!Где трубки?.. Вейся, дым, на удалом раздолье!Роскошествуй, веселая толпа,В живом и братском своеволье!
Вошла — как Психея, томна и стыдлива.Как юная пери, стройна и красива…И шепот восторга бежит по устам,И крестятся ведьмы, и тошно чертям!
1833
Вальс
Ев. Д. 3<олотаре>вой
Кипит поток в дубраве шумнойИ мчится скачущей волной,И катит в ярости безумнойПесок и камень вековой.Но, покорен красой невольно,Колышет ласково потокСлетевший с берега на волныВесенний, розовый листок.Так бурей вальса не сокрыта,Так от толпы отличена,Летит, воздушна и стройна,Моя любовь, моя харита,Виновница тоски моей,Моих мечтаний, вдохновений,И поэтических волнений,И поэтических страстей!
1834
«О, кто, скажи ты мне, кто ты…»
О, кто, скажи ты мне, кто ты,Виновница моей мучительной мечты?Скажи мне, кто же ты? — Мой ангел ли хранительИль злобный гений-разрушительВсех радостей моих? — Не знаю, но я твой!Ты смяла на главе венок мой боевой,Ты из души моей изгнала жажду славыИ грезы гордые, и думы величавы.Я не хочу войны, я разлюбил войну, —Я в мыслях, я в душе храню тебя одну.Ты сердцу моему нужна для трепетанья,Как свет очам моим, как воздух для дыханья.Ах! чтоб без трепета, без ропота терпетьРазгневанной судьбы и грозы и волненья,Мне надо на тебя глядеть, всегда глядеть,Глядеть без устали, как на звезду спасенья!Уходишь ты — и за тобою вследСтремится мысль, душа несется,И стынет кровь, и жизни нет!..Но только что во мне твой шорох отзовется,Я жизни чувствую прилив, я вижу свет,И возвращается душа, и сердце бьется!..
1834
«Я вас люблю так, как любить вас должно…»
Я вас люблю так, как любить вас должно:Наперекор судьбы и сплетней городских,Наперекор, быть может, вас самих,Томящих жизнь мою жестоко и безбожно.Я вас люблю не оттого, что выПрекрасней всех, что стан ваш негой дышит,Уста роскошствуют и взор Востоком пышет,Что вы — поэзия от ног до головы!Я вас люблю без страха, опасеньяНи неба, ни земли, ни Пензы, ни Москвы, — Я мог бы вас любить глухим, лишенным зренья.Я вас люблю затем, что это — вы!На право вас любить не прибегу к пашпортуИссохших завистью жеманниц отставных:Давно с почтением я умоляю ихНе заниматься мной и убираться к черту!