Стихи, которых нет

Сергеев Игорь

* * *

Осень бродит музыкой больною По ночной, задумчивой душе, Вязь холодных строк вдруг стала мною И от них не спрятаться… уже Снятся измененные пространства, Черные чужие времена, Горя ледяное постоянство, Жизни всеохватная вина. Грусть несет меня лихим потоком В край небытия, где навсегда Все сбылось в видении жестоком — В сердце льет отчаянья вода.

* * *

В сердце веет холодом и сном, Жизнь стучится болью в голове. Осень пахнет грустью и вином. Небо зарывается в листве. Память бродит улицами

лет, Память любит ледяную дрожь Счастья (что не будет больше, нет), Музыки, что превратилась в ложь. Остается дождь, тоской шурша, Обреченностью ненужных дней… Черная, разбитая душа, Тихо плачет меж родных теней.

* * *

Себя смотреть со стороны — Какое странное кино. Где жизнь распределяют сны, Где очень часто все равно. Идешь по проклятым кругам, И пьешь мгновений жуткий яд. И усмехаешься врагам, Порой включая черный взгляд. Так много разных голосов Звучат снаружи и внутри. И в блеск трагических часов Ты поскорей себя сотри. Нелепый мир насквозь пройди, Не доверяя ничему. И вспомни все, что впереди: Холодный свет, лихую тьму.

* * *

Недостаточность света, избыточность звука, Где под окнами воет ничтожная скука. А в душе отпечатались охи и вздохи, И доносится гибельный шепот эпохи. Вот они — леденящие сердце мгновенья, Жутковатое, злое порой вдохновенье. И откуда все эти жестокие краски, Непонятные фразы, как чьи-то подсказки. Нарастанье движения — круговорота. Ощущенье, что сзади находится кто-то. Обернешься, а рядом по-прежнему пусто. Только годы на боли замешаны густо. Выпадает судьбе твоей странная карта, Наполняется жизнь инфернальным азартом.

* * *

А существую я иль нет, Кому в ночи какое дело. Я превращаюсь в черный свет — Мне остальное надоело. Остался только пепел слов, Личин безумные улыбки. И взгляд с тоской поверх голов, Душа, что помнит все ошибки. Остался ворох миражей И шум на улицах безликих, Да лабиринты этажей И жизнь, в хитросплетеньях диких. Гляжу в полночное окно, Ищу холодным взором вечность. Но все дороги все равно Ведут в дурную бесконечность.

* * *

Острее слов, что жестки и странны И даже ярче солнечного света Холодное движенье тишины, Да тьма, что ни на что не даст ответа. Врезайся вглубь таинственных времен И меряй одиночество шагами. И вспоминая множество имен, Другую землю попирай ногами. Задумайся, как все смешны мольбы, Себя на миг от боли избавляя. Чуть сдвинув стрелки на часах судьбы, Легко слова в строке переставляя.

* * *

Найдешь ли чем себя занять Иль просто тронешься умом? Ты можешь много не знать, Ты можешь оказаться сном. Плывут лихие времена И только умножают зло. Забудь надежды имена, Ей все равно не повезло. Возьми себя и уничтожь: Твой мир давно уже не твой… Столетий ледяная дрожь Всех накрывает с головой.

* * *

Впереди пустота, позади пустота Ничего необычного, в сущности, нет. То ли бешено пляшет вокруг суета, То ли жизнь провалилась в законченный бред. Это боль расширяет настолько зрачки, Что порою и ты уже не человек. И хотя мы с тобою здесь не новички, Нас преследует вновь обезумевший век. По кровавым дорогам ты должен блуждать, Ощущая, как в мире все напряжено, Созерцая холодных стихов благодать, Что смертельною музыкой льется в окно. Сквозь судьбу пропуская отчаянья ток, Бесполезные звезды летят с высоты… Это души сжигает жестокий пророк, Заполняя страданьем узор пустоты.

* * *

Жизнь разбивается на три… На тридцать три куска: Тебя взрывает изнутри Нездешняя тоска. Жизнь растекается, как ртуть, И яд ее блестит. Еще чуть-чуть, совсем чуть-чуть… И сердце улетит В стальную высь, в ночную даль На тонких крыльях сна, Где улыбается печаль, Что памятью больна.

* * *

Вот вечности холодная рука Виски мои легко посеребрила. Двойник души — нелепая тоска С судьбою снова что-то сотворила. Вот странности, что действуют всерьез И годы, что успели стать врагами… Нечеткий след давно просохших слез — Путей, что в пустоте легли кругами. Вот звезды, что еще во мне живут, Но чаще постепенно угасают. А призраки над головой плывут, И шепчут строки, что меня спасают.

* * *

Это темные лики свободы, Инфернальные радости дней Сквозь какие-то странные годы Проступают в тебе все сильней. Это горечь от вечной утраты, И дробящая сердце вина. Это неотвратимость расплаты, Словно поступь тяжелого сна. Остывают высокие звуки, Проходя сквозь дожди и ветра. Чувства прячутся в марево скуки, Распадается встреч мишура На отчаянно-грустные строчки, На банально-лихие слова… Расставляя последние точки, Без надежды на тень волшебства. Видно вновь ты ужасное чуешь, И любуясь безумием грез, Пустотою жестокой врачуешь Суету впечатлений и слез. Жизнь ушла в миражи подсознанья И ее не вернуть никогда… Из смертельного воспоминанья, Где упала душа, как звезда.

* * *

Надо сбросить с себя груз отчаянных лет, Надо преодолеть притяжение зла, Чтобы, может быть, выйти из тени на свет. И увидеть иное за гранью стекла. Снова музыка бьется в уставшей душе, Что бредет неприкаянно в сумрачных снах, Растеряв все надежды похоже уже В бесконечно жестоких, лихих временах. Надо остановиться и вспомнить о том, Как когда-то был прост окружающий мир. Только время с пространством вдруг стали крестом, И разбили всю жизнь на объемы квартир. Ничего. Даже как-то порою смешно, Разгребать хлам эпох и текущие дни… И глядит неизбывная вечность в окно, Ты ей душу-звезду через боль протяни.

* * *

Сотни лет по темным коридорам В полузабытьи, на грани сна, Бродишь с непонятным разговором В голове, что чересчур умна. Постепенно, сам себя терзая, Превращаясь в неизвестно что… Тягостно и жутко исчезая, Кутаясь в холодное пальто Памяти… Выдергиваешь лица Из последней, дальней темноты, Но пока не знаешь, где граница За которой ты уже не ты. Все неясно, в зыбком лунном свете Тень дрожит и тянется к огню. Время дотлевает в сигарете, Пеплом возвращается ко дню, Где спешит уныло, истерично Жизнь, твоей не ведая тоски, Жизнь, что задеваешь иронично Ты порою краешком строки.