Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

«Стихи мои! Свидетели живые...»: Три века русской поэзии
Шрифт:

В «Подписи на книге», адресованной Парамонову, автор определяет «город императрицы, собеседницы Дидро» как «евмразийную часть света», соединив в этом неологизме Европу и Азию, мрак и мразь, ибо здесь «ради пламенных идей / коммуняки убивали / перепуганных детей», а через десятилетия «стращает переулки уралмашская братва», и пребывает инкогнито «чахоточная гнида, местечковое пенсне», «точно диббук в страшном сне» (в еврейском фольклоре душа мертвеца, вселившаяся в тело живого человека), т.е. Петербург — город большевистский, бандитский и антисемитский.

А какие убийственные характеристики давал поэт советским вождям! «Вотще на броневик залез Ильич», видна лишь «плешь его среди больниц и тюрем»; «проклятый грузинский тиран», «рябой и чёрножопый», «его прокуренный зубежник / всё, всё сумел

перемолоть»; «хрюканье хруща», едет в «Чайке» вождь с булыжным взглядом, лицом похожий на радиатор; «засранцы типа Брежнева», «историческая бровь» и «гугнивый вождя говорок». Или гротескное изображение мавзолея:

М-м-м-м-м-м — кирпичный скалозуб над дёснами под цвет мясного фарша несвежего. Под звуки полумарша над главным трупом ходит полутруп. («М»)

Зато какие добрые слова, обычно не без юмора, находит Лосев для своих любимых поэтов и для друзей: «Мандельштам волхвует над эклером»; «голос гудящий, как почерк летящий», «голос гудящий на грани рыданий» (о Пастернаке); «Ты (кот. — Л.Б.) лиричней, чем Анна, Марина, Велимир, Иосиф, Борис»; «невозвращенец, человек в плаще, зека в побеге, выход в зазеркалье нашёл» (о Бродском); «Рейн ярится, и клубится Штейнберг». Если к друзьям он уважителен и снисходителен, то к себе требователен, бескомпромиссен и самокритичен: «Я по природе из тетерь», «барабанщик вашей козы» в отставке, который «не отличает добра от худа» и от которого отвернулись и «Муза Памяти», и «Муза Разума», а может, и талант.

Левлосев не поэт, не кифаред. Он маринист, он велимировед, бродскист в очках и с реденькой бородкой, он осиполог с сиплой глоткой, он пахнет водкой, он порет бред. («Левлосев»)

К тому же, он обвиняет себя в предательстве, так как уехал из России и н е п оехал в И зраиль («иуда, о н п редал Р усь, о н п редаёт Сион»), и сравнивает себя с псом, у которого «болтаются язык и хвост».

Скуля, сипя, мой мокрый орган без костей для перемолки новостей, валяй, мели! Обрубок страха и тоски, служи за чёрствые куски, виляй, моли! («Пёс»)

Филолог по образованию, преподаватель русской литературы, знаток поэзии, именовавший себя аннофилом (в честь А. Ахматовой), александроманом (А. Блок), маринистом (М. Цветаева), велимироведом (В. Хлебников), осипологом (О. Мандельштам) и бродскистом, Лев Лосев цитировал в своих стихах многих поэтов, но избегал точных цитат, предпочитая обыгрывать и пародировать их: «Земную жизнь пройдя до середины, / я был доставлен в длинный коридор» (Данте); «Любви, надежды, чёрта в стуле / недолго тешил нас уют» (А. Пушкин); «Мысль изречённая есть что-с?» (Ф. Тютчев); «Как ныне прощается с телом душа» (пушкинская «Песнь о вещем Олеге»); «Кто скачет над бывшей берлинской стеной? / Ездок запоздалый, с ним сын костяной» (В. Жуковский); «усталая жизни телега, наполненный хворостью воз» (пушкинские и некрасовские

отзвуки);

Глянцевитая харя в костюмчике долларов за 500 дубликатом бесценного груза из широких штанин достаёт Евангелие и пасёт телестадо страны, которой я гражданин. («Стихи о молодецком пастыре»)

Обращаясь таким образом — без пиетета — к классическому наследию, Лосев не обходит насмешками и себя, приговаривая: «ступай себе свою чушь молоть / с кристаллической солью цитат, цитат / да с надеждой, что всё тебе простят».

Насмешничал он и над своими педагогическими усилиями, обзывая себя «профессором российских кислых щей», который ставит пятёрки за сочинение типа «Тургенев любит написать роман Отцы с ребёнками» и пытается объяснить студентам, почему покончила с собой Анна Каренина. Кто виноват в её смерти? Патриархальный строй?

Стрелочник? Или Толстой? Франкоязычный дед в тулупе? Муж? Устрица в Английском клубе? Незрячий паровоз? Фру-Фру? Невроз? Нет, вру. <…> На то, знать, воля Азвоздама, что перееханная дама отправилась не в рай, но в ад. («Лекция»)

Надеюсь, вы разгадали загадку — половинку эпиграфа к роману «Анна Каренина»: «Мне отмщенье, и аз воздам»?

Так же поступает Лосев и с песенными текстами, с пословицами и поговорками, с афоризмами — переделывает, обыгрывает, загадывает загадки: «в столице стены древнего Кремля / подкрашивает утро нежным светом»; «жую из тостера изъятый хлеб изгнанья», «все делят шкуру неубитого пельменя», «река валяет дурака и бьёт баклуши», «с кола рвалось мочало»; «перекуём мечи на оральный секс». И, опасаясь «паралича слов», он изобретает неологизмы — засклерозились, писуля, рейхнулась, сеголетки, знакопись, мозговнюк.

Словесные и литературные игры — отличительная особенность творчества поэта, утверждавшего, что «после изгнания из Рая / человек живёт играя». А ведь жизнь его самого была отнюдь ни лёгкой, ни весёлой.

Не слишком поэту живётся в стране кистеней и заточек. Пиши, говоришь, как живёшь? Вот и пишу коряво. Живи, как пишешь, говоришь? Вот и живу. Живу в Америке от скуки и притворяюсь не собой, произношу дурные звуки…

Прожив в Америке больше 30 лет, Л. Лосев много путешествовал по всему миру, описывая в стихах новые места и впечатления от них. Но где бы он ни был, он вспоминал о России и своём прошлом: в Испании — об участии советских добровольцев в гражданской войне; в Париже — о русских эмигрантах, в Нормандии — о Второй мировой войне, о союзниках и о романе В. Гроссмана «Жизнь и судьба»; в Польше — о Бутырке и Лубянке, в Голландии — о советской песне «Вечер на рейде». Финляндия напоминала «петроградскую нашу окраину», собор в Венеции — московский храм Василия Блаженного, а «опухшее солнце Ла-Манша» ассоциировалось с «атаманшей, грозой коммунальных квартир».

Популярные книги

Кодекс Охотника. Книга IV

Винокуров Юрий
4. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга IV

Семья. Измена. Развод

Высоцкая Мария Николаевна
2. Измены
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Семья. Измена. Развод

Темный Лекарь 3

Токсик Саша
3. Темный Лекарь
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Лекарь 3

Черный Маг Императора 7 (CИ)

Герда Александр
7. Черный маг императора
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 7 (CИ)

Гром над Тверью

Машуков Тимур
1. Гром над миром
Фантастика:
боевая фантастика
5.89
рейтинг книги
Гром над Тверью

Барон нарушает правила

Ренгач Евгений
3. Закон сильного
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Барон нарушает правила

Дурная жена неверного дракона

Ганова Алиса
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Дурная жена неверного дракона

Кодекс Охотника. Книга XVII

Винокуров Юрий
17. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XVII

Матабар

Клеванский Кирилл Сергеевич
1. Матабар
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Матабар

Неудержимый. Книга XX

Боярский Андрей
20. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XX

Ведьма и Вожак

Суббота Светлана
Фантастика:
фэнтези
7.88
рейтинг книги
Ведьма и Вожак

Вечный Данж. Трилогия

Матисов Павел
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
6.77
рейтинг книги
Вечный Данж. Трилогия

Он тебя не любит(?)

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
7.46
рейтинг книги
Он тебя не любит(?)

Наследник павшего дома. Том III

Вайс Александр
3. Расколотый мир
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Наследник павшего дома. Том III