Стихи. Песни. Сценарии. Роман. Рассказы. Наброски. Дневники.
Шрифт:
— Нигде, — сказал он, чувствуя, что его губы сами по себе растягиваются в улыбку.
— С нами устроишься, — сказала она.
— Да я эту пьесу видел. И читал — очень давно.
— А зачем пришел? Хотя — ты поверишь? — я знала, что придешь! Я даже загадала! Ты когда у театра пропал… А куда ты пропал? — вспомнила она вдруг.
— Дела, заботы.
— А что мы так стоим? Только людям мешаем. — Она взяла Виктора за руку, и они присоединились к танцующим. — Ну вот, — продолжала она. — Ты пропал, а
Она, улыбаясь, смотрела на Виктора. Они танцевали в толпе.
— А ты что так рада? — спросил Виктор.
— Не знаю. Я уже об этом подумала. Тебя увидела и думаю: что это за такая замечательная личность, если я ему так рада? Кто он? Понятия не имею. А рада.
— Вот эта доверчивость тебя и погубит, — сказал Виктор.
— Пускай губит. Я согласна.
— Коня на скаку остановишь? — спросил Виктор.
— Что? — Лена весело посмотрела на него.
— Я серьезно спрашиваю. В горящую избу войдешь?
— Не пробовала. — Лена смотрела на него радостно.
— Понимаешь, мне это важно знать. Ну, как анкетные данные.
— Ну если у тебя есть конь и избы не жалко, проверяй, — сказала она.
— Коня нет. Избы не жалко, но ее тоже нет.
— На нет и спроса нет. А ты мне правда нравишься.
— Это только сначала, а потом все по-другому.
— Потом — не сейчас! Потом — еще когда будет! А может быть, его совсем не будет, или я до него не доживу, или ты не доживешь. У меня дядька был, все грозился: «Я вам покажу! Вы меня узнаете!» А ничего не показал. Всю жизнь прожил хорошим человеком, так и помер.
— Долго хоть он жил? — спросил Виктор.
— Дядя? Долго, у нас все долго живут.
Занавес пошел в разные стороны, разъединившись на две половины и открывая сцену, приготовленную для третьего действия «Вишневого сада».
В зале смолкли последние покашливания, скрип кресел и тот сдержанный гул, которым наполнен театр.
Люстра под потолком медленно гасла.
(Происходящее на сцене лишь косвенно связано с нашим повествованием. Выбор текста «Вишневого сада» поэтому ничем не ограничен. Он может быть любым.)
На сцене была гостиная, там горела люстра, играл оркестр где-то невдалеке, и уже начались разговоры действующих лиц.
Зрители постепенно втягивались в развитие сюжета, который остановился двадцать минут назад и был прерван танцами, но это перемещение во времени нисколько не мешало им снова войти в мир героев пьесы.
Виктор занял место Лены, а она примостилась между ним и подругой на уступе между двумя креслами, который выдвигал ее несколько вперед. Эта подробность важна тем, что Виктор, не поворачивая головы, мог постоянно видеть Лену перед собой и не стараться особенно наблюдать за происходящим на сцене. Впрочем,
До него лишь доносились реплики, обрывки фраз, к ним он тоже особенно не прислушивался.
Он ничего не ждал от этой встречи, но ему было интересно, как все пойдет дальше. Во всяком случае, никто с ним подобным образом никогда не разговаривал, и уже в этом был свой интерес. Интерес был и в том, что девушка была красива, а он, по его твердому убеждению, имел вполне обыкновенную внешность. Правда, он был рослым, а профессия, которой он занимался, сделала его физически крепким человеком, но в пределах самых общепринятых.
Он смотрел на девушку, думая примерно об этом. Потом Виктор заметил двумя рядами дальше еще одну девушку, тоже красивую, как ему показалось, и некоторое время смотрел на нее, не сравнивая, бесцельно.
А Лена тщетно пыталась смотреть и слушать пьесу. На сцене велись такие разговоры:
— Потерял деньги! Где деньги? Вот они, за подкладкой… Даже в пот ударило!..
— …Дуняша, предложите музыкантам чаю!..
— Торги не состоялись, по всей вероятности.
— …Вот вам колода карт. Задумайте какую-нибудь одну карту.
— Задумал.
— …Теперь поищите. Она у вас в боковом кармане…
— Восьмерка пик, совершенно верно!..
— …Какая карта сверху?..
— Туз червовый!
— …Браво!
— …А Леонида все нет…
— …Ярославская бабушка прислала нам пятнадцать тысяч, чтобы купить имение на ее имя…
Лена обернулась. Виктор смотрел прямо на нее.
— Ничего не понимаю, — сказала она. — Все слова мимо летят. Какие-то долги. Ярославская бабушка.
— Пошли отсюда. — Виктор взял ее за руку и пошел вдоль бесконечного ряда.
— Лена, ты куда? — вздрогнула подруга, давно предвидевшая такой оборот событий. — Номерок у меня!
Лена и не обернулась. Согнувшись чуть, как это делают, выходя из кинозала во время сеанса, как бы боясь войти в луч прожектора, они прошли весь ряд, стараясь по возможности не тревожить его, но, как это всегда бывает, ряд пришел в волнообразное движение, затухающее там. где их уже не было, и немедленно возникающее снова.
Мимо контролера — и в дверь.
А позади — смех и аплодисменты, и Лена в последний раз, уже в дверях, обернулась, чтобы посмотреть, в чем там дело, что происходит, почему смеются, а посмотрев, ничего уже не поняла и пошла прочь.
Они вышли из аплодирующего зрительного зала в примыкающий к нему зал.
Здесь в полутьме бродили не занятые работой музыканты и те немногие зрители, которые променяли окончание «Вишневого сада» на эту полутьму, расположившись с удобством за буфетными столиками, вполголоса разговаривая о чем-то совершенно постороннем происходящему там, за дверями, на сцене.