Бело-синий город Севастополь,Белокрылый город в синеве…Моря ослепительная опыльВ скверах оседала на траве.Город с морем сомкнуты в содружье,Синей соли съедены пуды.Дымной славой русского оружья,Пушечным дымком несло с воды.Белый камень в голубой оправе,Ты у недруга в кольце тугом.Город русской доблести, ты вправеГоревать о времени другом.Шрам широкий над крутою бровьюТы через столетие пронес,А теперь лежишь, залитый кровью,И морских не осушаешь слез.Слезы эти — зарева кровавей —Отольются гибелью врагу…Белый пепел в голубой оправеНа осиротевшем берегу!Тяжко, Севастополь, о как тяжко!Где ж прославленная на векаБелая матросская рубашка,Праздничная синь воротника!Плачь о тех, что смертной мглой объяты,Чьи могилы волнами кругом…Ты еще начнешься, но себя тыНе узнаешь в облике другом.
[1942]
НОЧЬ НА 6 АВГУСТА
В каком неистовом молчаньиТы замерла, притихла, ночь!..Тебя ни днями, ни ночамиНе отдалить, не превозмочь.Взволнованною тишиноюОбъята из конца в конец,Ты внемлешь надо всей страноюБиенью всех ее сердец.О как же им была близка ты,Когда по небу и землеПромчались первые раскатыО Белгороде и Орле.Все вдохновенней, все победнейВставали громы в полный рост,Пока двенадцатый, последний,Не оказался светом звезд.И чудилось, что слезы хлынутИз самой трудной глубины, —Они хоть на мгновенье вынутИз сердца злую боль войны!Но время это не настало,Лишь близко-близко подошло.Ты не впустую, ночь, блистала, —Нам от тебя и днем светло.В нас тайный луч незатемнимыйУже до дрожи напряжен.Ты стала самою любимой,Не подберешь тебе имен.
[1943]
ОСЕННИЕ ЛЕСА
1Боже, как светло одеты,В разном — в красном, в золотом!На лесах сказалось летоВ пламени пережитом.Солнце душу в них вложило —Летней радуги красу.Семицветное светилоРдеет листьями в лесу.Отрешившийся от зноя,Воздух сразу стал чужим.Отстранивший все земное,Он высок и недвижим.А в лесах — за дивом диво.Им не надо никого,Как молитва, молчаливоЛегких листьев торжество.Что красе их вдохновеннойБлизкий смертный снежный мрак…До чего самозабвенны,Как бесстрашны — мне бы так!2Грустила я за свежими бревенчатыми стенами,Бродила опустевшими лесами несравненными,И светлыми дубравами, и сумрачными чащами,От пурпура — суровыми, от золота — молчащими,Я увидала озими, как в раннем детстве, яркими, —Великодушной осени весенними подарками.В неполитом, в неполотом саду твоем стояла я…Пылают листья золотом, любой — как солнце малое:Что видывали за лето от зноя неустанного —По самый стебель налито и оживает заново.Ни шелеста, ни шороха, пройди всю глушь окрестную,Лишь смутный запах пороха томит кору древесную.Какими днями тяжкими нам эти чащи дороги!За этими овражками стояли наши вороги.Ломились в наши светлые заветные обители,И воды ясной Сетуни их темный образ видели.Настигнутые пулями, о вольной воле певшими,В свой праздник недогулянный, детоубийцы, — где ж они?..Лишь смутный запах пороха хранит кора древесная.Ни шелеста, ни шороха — тиха краса окрестная.Как в утро это раннее, что разгорится досиня,Мне по сердцу стояние самозабвенной осени!..А ночь обступит звездами — дремучая, прозрачная.Одно к другому созданы — и мрак и свечи брачные…Земля моя чудесная, что для тебя я сделаю,Какой прославлю песнею все светлое, все смелое,И тишину рассветную, и жизнь вот эту самую,И вас, друзья заветные, заветные друзья мои!..3Не наглядеться, не налюбоватьсяНа эту пламенеющую тишь,Столь властную, что некуда податься,И вместе с ней стоишь, горишь, молчишь.Как памятник, надгробье страстотерпцам,Что отстояли этот день большойЕдинственным неповторимым сердцем,Таинственной единственной душой,Как жертвенник, неистово горящийВо имя тех, которых молим жить, —Высокая и пламенная чаща,Ее огня вовек не потушить.Здесь прошлые, здесь будущие годы,И чудится — впервые жизнь полнаСтоль просветленным воздухом свободыОт звезд небесных до морского дна.И беззаветно жить бы мне отныне,Самозабвенным воздухом дыша,Чтоб сердце стало крепче этой синиИ чище этой осени душа.
«Лишь в буре — приют и спасение»
Лишь в буре — приют и спасение,Под нею ни ночи, ни дня.Родимые ветры осенние,Хоть вы не оставьте меня!Вы пылью засыпьте глаза мои,И я распознать не смогу,Что улицы все те же самыеНа том же крутом берегу,Что город все тот же по имени,Который нас видел вдвоем…Хотя бы во сне — позови меня,Дай свидеться в сердце твоем!
[1942]
ЧИСТОПОЛЬ
Город Чистополь на Каме…Нас дарил ты чем богат.Золотыми облакамиРдел за Камою закат.Сквозь тебя четыре ветраНасмерть бились день и ночь.Нежный снег ложился щедро,А сиял — глазам невмочь.Сверхъестественная силаНебу здешнему дана:Прямо в душу мне светилаЧистопольская луна,И казалось, в мире целомНавсегда исчезла тьма.Сердце становилось белым,Сладостно сходя с ума.Отчужденностью окраскиЖиво все и все мертво —Спит в непобедимой сказкеГород сердца моего.Если б не росли могилыВ дальнем грохоте войны,Как бы я тебя любила,Город, поневоле милый,Город грозной тишины!Годы чудятся веками,Но нельзя расстаться нам —Дальний Чистополь на Каме,На сердце горящий шрам.
1943
«Мы начинали без заглавий»
Мы начинали без заглавий,Чтобы окончить без имен.Нам даже разговор о славеКазался жалок и смешон.Я думаю о тех, которымРаздоры ль вечные с собойИль нелюбовь к признаньям скорымМешали овладеть судьбой.Не в расточительном ли детствеМы жили раньше? Не во сне ль?Лишь в грозный год народных бедствийМы осознали нашу цельИ яростную жажду славыЗа счастье встреч и боль потерь…Мы тридцать лет росли как дети,Но стали взрослыми теперь.И яростную жажду славыВсей жизнью утолить должны,Когда Россия пишет главыОсвобождающей войны, —Без колебаний, без помарок —Страницы горя и побед,А на полях широких ярокПожаров исступленный свет…Живи же, сердце, полной мерой,Не прячь на бедность ничегоИ непоколебимо веруйВ звезду народа твоего.Теперь спокойно и суровоТы можешь дать на все ответ,И скажешь ты два кратких слова,Два крайних слова: да и нет.А я скажу: она со мною,Свобода грозная моя!Совсем моей, совсем иноюЖизнь начинается, друзья!
[1943]
«Какое уж тут вдохновение, — просто»
Какое уж тут вдохновение, — простоПодходит тоска и за горло берет,И сердце сгорает от быстрого роста,И грозных минут наступает черед.Решающих разом — петля или пуля,Река или бритва, но наперекорНеясное нечто, тебя карауля,Приблизится произнести приговор.Читает — то гневно, то нежно, то глухо,То явственно, то пропуская слова,И лишь при сплошном напряжении слухаТы их различаешь едва-едва,Пером неумелым дословно, построчно,Едва поспевая, ты запись ведешь,Боясь пропустить иль запомнить неточно…(Петля или пуля, река или нож?..)И дальше ты пишешь, — не слыша, не видя,В блаженном бреду не страшась чепухи,Не помня о боли, не веря обиде,И вдруг понимаешь, что это стихи.
1943
«У меня большое горе»
У меня большое гореИ плакать не могу.Мне бы добрести до моря,Упасть на берегу.Не слезами ли, родное,Плещешь через край?Поделись хоть ты со мною,Дай заплакать, дай!Дай соленой, дай зеленой,Золотой воды,Синим солнцем прокаленной,Горячей моей беды.Я на перекресток выйду,На колени упаду.Дайте слез омыть обиду,Утолить беду!О животворящем чудеУмоляю вас:Дайте мне, родные люди,Выплакаться только раз!Пусть мольба моя нелепа,Лишь бы кто-нибудь принес, —Не любви прошу, не хлеба, —Горсточку горючих слез.Я бы к сердцу их прижала,Чтобы в кровь мою вошлоОбжигающее жало,От которого светло.Словно от вины тягчайшей,Не могу поднять лица…Дай же кто-нибудь, о дай жеВыплакаться до конца,До заветного начала,До рассвета на лугу…Слишком больно я молчала,Больше не могу.
1943
«Но в сердце твоем я была ведь»
— Но в сердце твоем я была ведь?— Была:Блаженный избыток, бесценный излишек…— И ты меня вытоптал, вытравил, выжег?..— Дотла, дорогая, дотла.— Неправда. Нельзя истребить без следа.Неясною тенью, но я же с тобою,Сквозь горе любое и счастье любоеНевольно с тобою — всегда.
1943
«Знаю, что ко мне ты не придешь»
Знаю, что ко мне ты не придешь,Но поверь, не о тебе горюю:От другого горя невтерпеж,И о нем с тобою говорю я.Милый, ты передо мной в долгу.Вспомни, что осталось за тобою.Ты мне должен — должен! — я не лгуВоздух, солнце, небо голубое,Шум лесной, речную тишину, —Все, что до тебя со мною было.Возврати друзей, веселье, силу,И тогда уже — оставь одну.