Что такое случилось со мною?Говорю я с тобой одною,А слова мои почему-тоПовторяются за стеноюИ звучат они в ту же минутуВ ближних рощах и дальних пущах,В близлежащих людских жилищахИ на всяческих пепелищах,И повсюду среди живущих.Знаешь, в сущности — это не плохо!Расстояние не помехаНи для смеха и ни для вздоха.Удивительно мощное эхо.Очевидно, такая эпоха!
«Возвращались солдаты с войны…»
Возвращались солдаты с войны.По железным дорогам страны,По
проселкам и по шоссе,По траве, по весенней росеИ в горячие летние дниВозвращались обратно они,Повелители горных вершин,И владетели мирных долин,И водители сложных машин. —Возвращался народ-исполин.Возвращался?Нет!Шел он вперед,Шел впередПобедитель-народ!
Ночь
Кто дал тебе совет, закончив счет побед,Атакже и потерь,Теперь, замкнувши дверь, угреться и забыться?Ты этому не верь! Так не случится!Не спишь?Не ты один. И ей всю ночь не спится.Она, полна машин, полна афиш, витринИ вновь полна мужчин, смеясь не без причин,Не спитСтолица.Ничто не спит во мгле —Кипит асфальт в котле, кипит вино в бутылях,Не спят, летя на крыльях, не спят в автомобилях,Не спит огонь в золе.И зреет на землеОчередное чудо.Предугадать егоИмеешь полномочья.Быть может, оттогоТебе не спитсяНочью!
31 декабря 1950 года
Зима.Снежинка на реснице,И человеку детство снится,Но уйма дел у человека,И календарь он покупает,И вдруг он видит:НаступаетВторая половина века.Наступит…Как она поступит?— Ну, здравствуй! — скажет. — Праздник празднуй!И вместе с темОна наступитНа глоткуРазнойМразиГрязной.ПредвижуЭто наступленьеНа всех отступников презренных!Об этом,Словно в исступленьи,Декабрьский вихрь ревет в антеннах,Звенит в зерне, шуршит в соломе,Ломает хворост в буреломе……Двадцатый век на переломе!
Мороз
Мороз был — сорок! Город был как ночью.Из недр метро, как будто из вулканов,Людских дыханий вырывались клочьяИ исчезали, ввысь бесследно канув.И все ж на стужу было не похоже:Никто ничто не проклинал сквозь зубы,Ни у кого озноб не шел по коже,Сквозь снежный блеск, бушуя, плыли шубы.Куда? Конечно, в звонкое от зноя,Давно уже родившееся где-тоПшеничное, ржаное и льняное,Как белый хлопок, взрывчатое лето.Казалось, это видят даже дети:С серпом, силком и рыболовной сетьюТо лето, величайшее на свете,В цветы одето посреди столетья!То лето — как великая победа,И суховеи отошли в преданья,И пьют росу из тракторного следаКакие-то крылатые созданья.И неохота ни большим, ни малымПренебрегать цветами полевыми,И зной дневной скреплен закатом алымС теплейшими ночами грозовыми.Ведь нет сильнее этого желанья,Мечта такая — сколько красоты в ней,Что зимние студеные дыханьяВернутся в мир в обличьи чистых ливней!Вот что хотелось увидать воочью.И было надо настоять на этом.Мороз был сорок. Город был как ночью,Как ночью перед ветреным рассветом.
«О годовщины, годовщины…»
О годовщины,Годовщины,Былые дни!Былые дни, как исполиныВстают они!Мы этих дней не позабыли,Горим огнемТех дней, в которые мы жилиГрядущим днем!И в час,Когда опять двенадцатьНа башне бьет,Когда дома уже теснятся,Чтоб дать проходНеведомым грядущим суткам,Почти мечтам,Вновь ставлю я своим рассудкомВсё по местам.Да,Он назад не возвратится —Вчерашний день,Но и в ничто не превратитсяВчерашний день,Чтоб никогда мы не забыли,Каким огнемГорели дни, когда мы жилиГрядущим днем.
«У ночи — мрак…»
У ночи — мрак,У листьев — шум,У ветра — свист,У капли — дробность,А у людей пытливый умИ жить упорная способность.И мы живем,Но дело в том,Что хоть и властны над собою,Но в такте жизненном простомБывают все же перебои.Не можешь распознать врагаИ правду отличить от лести,И спотыкается нога,Как будто и на ровном месте.Но лишьОступишься вот так —И все на место станет разом:И шум листвы, и свет, и мрак.И вновь навеки ясен разум!
Удача
Жизнь моя все короче, короче,Смерть моя все ближе и ближе.Или стал я поэтому зорче,Или свет нынче солнечный ярче,Но теперь я отчетливо вижу,Различаю все четче и четче,Как глаза превращаются в очи,Как в уста превращаются губы,Как в дела превращаются речи.Я не видел все это когда-то,Я не знаю… Жизнь кратче и кратче,А на небе все тучи и тучи,Но все лучше мне, лучше и лучше,И богаче я все и богаче.…Говорят, я добился удачи.
Двадцатые годы
ПомнюДвадцатые годы —Их телефонные ручки,Их телеграфные коды,Проволочные колючки.ПомнюНедвижные лифтыВ неотопляемых зданьяхИ бледноватые шрифтыВ огненно-пылких изданьях.ПомнюИ эти газеты,Помню и эти плакаты,Помню и эти рассветы,Помню и эти закаты.ПомнюКитайскую стенуИ конструктивную сцену,Мутность прудов Патриарших,Мудрость товарищей старших.ПомнюФанерные крыльяИ богатырские шлемы,Помню и фильмы, что былиНемы и вовсе не немы.Помню яЛестниц скрипучестьИ электричества тленье.Помню я буйную участьНашего поколенья.
«Будто впрямь по чью-то душу…»
БудтоВпрямь по чью-то душуТучи издалекаС моря движутся на сушуС запада, с востока.Над волнамиВременамиВетер возникает,Но волнами, а не намиГрубо помыкает.Он грозится:— Я возвышу,А потом унижу! —Это я прекрасно слышуИ прекрасно вижу.Возвышенье,Униженье,Ветра свист зловещий…Я смотрю без раздраженьяНа такие вещи.Ведь бывало и похуже,А потом в итогеОставались только лужиНа большой дороге.Но чего бы это радиЖарче керосинаВоспылала в мокрой падиСтарая осина?Я ей повода не подал.Зря зашелестела.Никому ведь я не продалНи души, ни тела.Огненной листвы круженье,Ветра свист зловещий…Я смотрю без раздраженьяНа такие вещи.
