Стихия боли
Шрифт:
— Отсутствие собственного дома, — вставил лежащий по соседству Ку-Клукс-Клан, листавший глянцевый журнал «для мужчин», как инструкцию к эксплуатации боевой техники.
— Да пошли вы, — огрызнулся старлей Иволгин, он один из роты разведки был не только женат, но и имел детей. А потому к службе относился немного по-другому, чем все остальные. За что эти остальные платили ему той же монетой. — Выполнили боевую задачу, все, спасибо, так чего же нас здесь держать? — начал он возмущаться.
— А компот? — ляпнул Колесник и его поддержал Журило.
— Нет, ребята, я гордый и скажу, не заглядывая вдаль… Зачем мне орден… я согласен на медаль. — Старший лейтенант вытащил из пачки сигарету и принялся ею манипулировать, после серьезным тоном заявил: — Нет, без медали боевому офицеру никак… под винаркой не поймут.
— Да пошли вы! — окончательно обозлился старший лейтенант Иволгин и, кивнув на спину не подавшего признаков жизни ротного, добавил: — Вон, попробуйте лучше Гусара драконить, посмотрю, что у вас выйдет.
Действительно, майор Давыдов накануне весь день отсутствовал, а когда появился, то с трудом, но все же смог объяснить, что произошло.
Узнав, что десантно-штурмовой батальон почти сразу возвращается на Северный Кавказ, Денис и Леха обратились к Крутову. Представитель России на международных учениях, выслушав просьбу старших офицеров, разрешил им устроить «момент прощания», тем более что погрузка батальона вместе с боевой техникой заняла больше шести часов.
В предоставленном китайскими товарищами микроавтобусе «братья по оружию» успели употребить под закусь из сухпайка двухлитровую флягу чистого медицинского спирта, делясь друг с другом превратностями нынешней жизни. Когда спирт закончился, десантник жестом фокусника откуда-то выудил литровую бутылку рисовой водки с заспиртованной змеей внутри, которую ему презентовал начальник разведки китайской механизированной бригады.
Водка оказалась слабее родной, отечественной, а змею, маленькую зеленую гадину, офицеры разделили по-братски пополам и, мягко говоря, закусили каждый под своим девизом.
Леха жевал проспиртованного гада едва не с криком: «ВДВ — нет задач не выполнимых!»
Денис был проще — присолив свою порцию змеи, он лихо опрокинул рюмку рисовой, лишь крякнув: «Там, где мы, там победа…»
Все бы ничего, но расстались друзья холодно. Узнав, что Денис получил из рук самого Президента России Звезду Героя за то, что, служа в учебном подразделении, смог предотвратить диверсию международных террористов на подводном газопроводе, а позже лично встречался с президентом США и был награжден грамотой конгресса, Леха скис и постарался как можно быстрее сократить время для общения. Так что вместо «продолжения банкета» отправил товарища восвояси с аэродрома.
— Ну все правильно, — вспомнив вчерашнее возвращение командира роты, первым заговорил Колесник. — Ему бы при такой должности, при том, что окончил академию, да имеет такие связи, — старшина так говорил, как будто только что препарировал подполковника, начальника разведки десантно-штурмового батальона, — еще бы с двумя президентами поручкаться. Этот бы себе такую карьеру сделал, будьте уверены. Уже давно был бы генералом…
— Он не такой, — не отрывая головы от подушки, слабым голосом вставил Денис.
Вчера, когда он рассказал о том, что они с Лехой закусывали рисовую водку змеей, кто-то из присутствующих морпехов высказал мысль, что у змеи мог оказаться ядовитый зуб. По крайней мере, о подобных случаях что-то проскальзывало в познавательной литературе. И то, что зуб у заспиртованной гадюки мог оказаться отравленным, с учетом его нынешнего состояния, Денису казалось вполне вероятным.
— Ну да, не такой, — криво усмехнулся Костя, улыбка вышла неприятная, злая. Старшина цыкнул сквозь зубы. — Как же, они же на войне вместе были, и там он был человеком. А дальше? — Колесник в упор посмотрел на повернувшегося к нему Давыдова и, ничуть не смутившись, продолжил: — Это разница, как между службой и гражданкой. Служит один и тот же человек, а на деле совсем разные люди. Такая же разница между войной и плацем. На боевых он готов не то что пули из твоей задницы зубами вытащить, сам встанет на ее траектории, а на плацу за несвежий подворотничок без всякой надобности так затрахает, что впору проситься о переводе, не говоря… о худшем. И самое противное, — Костя слепил злую физиономию, демонстрируя свое отношение к рвачам, — этот змей считает, что он прав. А даже если не прав, эта паскуда сделает рожу кирпичом и припрется к тебе, пытаясь объяснить, что в военное училище он пошел, чтобы сделать карьеру, и если он никого не будет наказывать, то начальство не заметит его рвения. — Старшина толкнул настолько искреннюю и проникновенную речь, что ни у кого из собравшихся не возникло подозрений — сказанное он испытал на себе.
Денис поерзал на койке, поудобнее устраиваясь, ротного оружейника не перебивал, а когда тот закончил, с мученическим выражением лица держась за голову, слабым голосом спросил:
— Спасти страждущего сможешь?
— Естественно, — Ку-Клукс-Клан обнажил крепкие зубы. — В таком состоянии только «купчик» и поможет.
Ротный оружейник практически все болезни лечил «купцом», крепко заваренным черным чаем. Все зависело от самой болезни — например, при гриппе в крутую заварку добавлялся кагор, при бронхите — спирт и смалец (топленый свиной жир), и так далее…
С классического перепоя «купец» прописывался с сахаром или медом, главное, чтобы горячий и много.
— А где Шувалов? — выпив две литровых кружки густого и черного, как мазут, напитка, спросил собравшихся Денис.
— Так замполит поехал к союзникам делиться боевым опытом, — с саркастической усмешкой сообщил Николай Иволгин. — Поехал в отдельный полк специального назначения армии Китая обмениваться знаниями.
— И что, позвали только его одного? — удивился Давыдов, страдальчески морщась и прихлебывая мелкими глотками крутой кипяток.
— Нет, — покачал головой старлей, — звали всех, но поехал один Самурай. Он же у нас один такой собиратель боевых искусств Дальнего Востока.
— Да он вообще на этой теме «крышей» поехал, — неожиданно вставил Журило, одновременно указательным пальцем повертев у виска, пояснив свою мысль: — Как-то в выходной прихожу я к нашему замполиту в гости. Ну чего, думаю, не попить нам пивка, тем более он мне обещал записи лучших боксерских боев супертяжей. Прихожу к Шувалову, а он, извините за выражение, сидит посреди комнаты в исподнем, то бишь кимоно, и, макая гусиным пером в гуашь, что-то крапает… На мой вопрос, что это за порнография, совершенно не смутившись, отвечает мне: это… — Генка на мгновение задумался, потом тяжело вздохнул: — То ли танки, то ли хайки, короче, самурайские вирши. То, что он накрапал, я имел счастье услышать, а услышав, пришел к выводу, что, даже не принадлежа к роду японской аристократии, могу написать и покруче…
— И что, написал? — с трудом сдержал смех прапорщик Парамонов.
— А то, — гордо подбоченился Журило.
— Хотелось бы услышать этот шедевр, — серьезно произнес Давыдов, отставив кружку с недопитым «купчиком».
— Просим, просим! — на манер смольных институток зааплодировал Иволгин, его тут же поддержал старшина Костя Колесник. Все это выглядело немного гротескно, но, к его чести, Гена Журило не сробел, а только важно качнул головой и снисходительно произнес: