Стихотворения и поэмы

Туманян Ованес

К. Григорьян

Стихотворения

ПРОЛОГ

О горы, я вновь смятеньем объят. Предчувствуя вас, ликует душа. Очнулись мечты, раздольем дыша, К вам, гордые, к вам влюбленно летят. Грустишь в небесах, родная краса! На кручах, как скорбь, темны облака. Как туча, тяжка на сердце тоска. К вершинам летят души голоса! Ты вновь предо мной, отчизны печаль. Младенческих дней наставница ты. Смущала покой, будила мечты И властно звала в заветную даль. Вы чудитесь мне, родные края: То голос тоски на сотни ладов. К тебе я, к тебе на горестный зов Всем сердцем стремлюсь, отчизна моя! Не песен весны живую красу Иль свежий цветок — родная страна. Лишь стоны мои тебе принесу, Ущелья твои заполню

до дна. Вы, бездны, темны и ночью и днем. Как раны страны на сердце моем. И вас поразил громовой удар. Вам песни несу, примите мой дар. Откликнитесь мне, померьтесь со мной Бездонных теснин глухой глубиной. О! правда ли так они глубоки, Как бездны моей бессонной тоски?! 1890

СТАРИННОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ

Там, под орешником, развесившим листву, На корточках, по старшинству В кругу почетном восседая, Обычай соблюдая, Смеялись, пили И шутили, Вели беседы длинные за чашей Хозяева села — отцы и деды наши. Мы — трое школьников — стояли тут же рядом, Сняв шапки, с любопытным взглядом, Сложивши руки на груди покорно. Ребячески задорно Мы пели песни, громок был их звук, Отцов и дедов радовался круг. Но вот мы кончили. Тогда, Крутя усы, поднялся тамада, За ним, поднявши чаши налитые, Все остальные. Сказали нам: «Благословен ваш час! Живите, дети, но счастливей нас…» Прошли года. Не сосчитать потерь… И песни наши горестней теперь. И, настоящее слезами орошая, Я понял, почему, благословляя, Нам говорили старшие в тот час: «Живите, дети, но счастливей нас…» О вы, давно почившие! Мир вам! Все ваши горести близки теперь и нам, И ныне, скорби час иль радости встречая. Детей своих в дорогу провожая, Как вы, мы говорим: «Благословен ваш час! Живите, дети, но счастливей нас…» 1887

ПЕСНЯ ПАХАРЯ

Наши, мой плуг, — до темноты Должны мы пашню побороть, Паши, сворачивай пласты, Благослови тебя господь! Тяни же, вол, пришел твой срок, Паши, трудись, мой верный вол. Эй, подхлестни кнутом, сынок, Чтоб черный день от нас ушел! Заимодавец вгонит в гроб, И староста грозит избить, Молебен отслужил нам поп, Сказал, что мы должны платить. Вчера за податью пришли, А чем платить? Ведь я сам-друг… Что снять могу с клочка земли? Паши, паши, мой верный плуг! Уходят силы день за днем. Здоров ли, нет, — трудись, как вол, А малолеток полон дом, И каждый голоден и гол… Паши, мой плуг, — до темноты Должны мы пашню побороть, Паши, сворачивай пласты, Благослови тебя господь! 1887

«Блаженство обещала мне надежда…»

Блаженство обещала мне надежда. Но не нашел его я до сих пор, И, ободренный обещаньем тщетным, Вступил напрасно с трудной жизнью в спор Казалось мне — ждут люди с нетерпеньем Прихода моего, ждут слов моих, идей. Что встречу я любовь и вдохновенье, Что совесть, честь живут в сердцах людей. Мгновенная мечта рассеялась так скоро, Подобно быстрому, пустому ветерку, И вот повержена, как челн, что, бросив море. Плыть захотел по зыбкому песку. Да, ты пришел. Но правит этим светом. Как прежде, свой, незыблемый закон. Под маской лжи великий благодетель Оружьем тайным вновь вооружен. Вот недугом смертельным пораженный, Плащом невинности и святости покрыт. Толпа приверженцев его неугомонно Делам позорным фимиам кадит. Здесь тысячи невинных душ гонимы По воле необузданных страстей. Здесь, с разумом людским несовместимо, Прав навсегда сильнейший из людей. Злорадствуя, ликуя, пресмыкаясь, Ватага жадная без сердца, без основ Кишит, шумит, трибуны занимая Как предводитель мыслей и умов. Вот голоса и крики ликованья, Как эхо злобных, яростных речей, Какое выразить хотят они желанье, Бичи народа, горе всех людей? Чего вы жаждете? Чтоб пал, погиб достойный? Хотите лучшего нещадно растоптать? Всё для того, чтоб свой кусок спокойно Имели хлеба вы. Хотя, как знать, Быть может, мрак возвел вас в сан высокий Тиранов разума, губителей умов, И мните вы в безумии глубоком, Что обратили всех в своих рабов? Несчастные! Смотрите — перед вами, Не посягая, нет, на ваш кусок, Дитя простое разума и знанья Рассвета ждет. Желанный близок срок. Блаженство обещала мне надежда, Но пусть ко мне блаженство не придет, Я не грущу. Одна мечта, как прежде. Еще ведет меня всегда вперед. Вперед, борясь! Я знаю — день настанет И настоящее падет, как черный сон, А на обломках горделиво встанет Грядущее в сиянии знамен. 1889

УЖ НЕ ВЕРНУТЬ

То чувство выжжено дотла. Которым ты пренебрегла. Оно со вздохом улетело. Теперь то место опустело Уж не взывай, не плачь, мой друг, — От слез твоих проснутся вдруг Печальные воспоминанья, Но поздно воскрешать желанья. 21 апреля 1890

«С горных высей стремится ручей…»

С горных высей стремится ручей; Ниспадая, о камни он бьется, И журчит, и ворчит, и смеется, И звенит под сияньем лучей. Сочетанию радостных звуков Лес кругом слабый отзвук дает, — Так старик еле внятно поет. Слыша звонкое пение внуков. Но безмолвствует вечный утес; Наклонившись громадой угрюмой, Он охвачен загадочной думой. Он исполнен неведомых грез… 1890

ПЕРЕД КАРТИНОЙ ХУДОЖНИКА Г. БАШИНДЖАГЯНА [3] «ДЗОРАГЕТ [4] НОЧЬЮ»

Ущелье это в грозной красоте Изобразил ты живо на холсте. Поистине, душою исполин Ты, охвативший мощь родных вершин. Задумчиво застывших под луной, И блеск реки, вскипающей волной. И звездное сияние небес, И сонный сумрак, скрывший всё окрест. Гляжу — немым покоем ночь полна… В моей душе такая ж тишина. Но что это? В ущелье, одинок, В глубокой мгле мерцает огонек, — Там хижина стоит среди камней. Ты знаешь ли, кто обитает в ней? О нет, не знаешь ты! Когда б, на миг Ты в душу заглянув к нему, постиг, Какая буря затаилась там, — Тогда б покоя не дал ты сердцам! 1890

3

Башинджагян Геворг (1857–1925) — живописец-пейзажист. Он же — автор очерков и рассказов.

4

Дзорагет — река в Армении.

СО ЗВЕЗДАМИ

Звезды, звезды! Вы Очи синевы. Ярок средь ночей Светлый смех лучей. Под улыбкой звезд Я ребенком рос; Я скакал, резвясь, Как и вы, смеясь. Так же в вышине Светите вы мне В час, когда теперь Плачу от потерь. Над моей простой Гробовой плитой Так же с синевы Улыбнетесь вы. 1890

«Любуюсь бледных роз игрою…»

Любуюсь бледных роз игрою, Что на щеках твоих зажглась, И меланхолией покоя Двух черных и глубоких глаз. Глубинам сердца лишь известно О тайне той — любви моей, И никогда в стихе и песне Я миру не скажу о ней. Но и хранить ее не властен, В себе носить ее нет сил,— Как не сказать об этом счастье, Не рассказать, как я любил! 18 марта 1892

НЕ ПРОСИ МЕНЯ

Не проси меня, не воспою Я печаль безмерную свою, — Отшатнется прочь твоя душа, Увидав до дна всю боль мою… Милый друг, ты не проси меня, — Не спою тебе про это я! Раз в горах пропел я те слова — И завяли розы и трава! Голая пустыня там легла, Вздохами иссушена, мертва… И в горах, где серый пепел лег, Уж теперь не расцветет цветок! Ветерки и аромат земли, Зори золотистые вдали Мне нужны, — ведь песню для тебя Я сплету из них, а ты внемли… Только не поется! В сердце — ночь. Пламень скорби гонит радость прочь. 1892

«Грусть свою я принес из родимой страны…»

Грусть свою я принес из родимой страны, Ею песни мои неизменно полны. Ею лира моя и сегодня горда, В ней одной обретаю я крылья всегда. И никак вам понять и постичь не дано. Что с любовью ту боль я встречаю давно… И в часы ваших шумных пиров, за столом Поднимая заздравную чашу с вином, Я рыдаю, но слезы не льются из глаз, Плачет сердце мое незаметно для вас, Ну, а песня… Не слышите вы, как она Стонет, скорби полна: «О, родная страна…» <1893>