Стихотворения и поэмы

Толстой Алексей Константинович

1840-е годы

* * *

Ой стоги, стоги.На лугу широком!Вас не перечесть,Не окинуть оком!Ой стоги, стоги,В зеленом болоте,Стоя на часах,Что вы стережете?«Добрый человек,Были мы цветами, —Покосили насОстрыми косами!Раскидали насПосредине луга,Раскидали врозь,Дале друг от друга!От лихих гостейНет нам обороны,На главах у насЧерные вороны!На главах у нас,Затмевая звезды,Галок стая вьетПоганые гнезда!Ой орел, орел,Наш отец далекий,Опустися к нам,Грозный, светлоокий!Ой орел, орел,Внемли нашим

стонам,Доле нас срамитьНе давай воронам!Накажи скорейИх высокомерье,С неба в них ударь,Чтоб летели перья.Чтоб летели врозь,Чтоб в степи широкойВетер их разнесДалеко, далёко!»

1840-е годы

* * *

По гребле [5] неровной и тряской,Вдоль мокрых рыбачьих сетей,Дорожная едет коляска,Сижу я задумчиво в ней, —Сижу и смотрю я дорогойНа серый и пасмурный день,На озера берег отлогий,На дальний дымок деревень.По гребле, со взглядом угрюмым,Проходит оборванный жид,Из озера с пеной и шумомВода через греблю бежит.Там мальчик играет на дудке,Забравшись в зеленый тростник;В испуге взлетевшие уткиНад озером подняли крик.Близ мельницы старой и шаткойСидят на траве мужики;Телега с разбитой лошадкойЛениво подвозит мешки...Мне кажется все так знакомо,Хоть не был я здесь никогда:И крыша далекого дома,И мальчик, и лес, и вода,И мельницы говор унылый,И ветхое в поле гумно...Все это когда-то уж было,Но мною забыто давно.Так точно ступала лошадка,Такие ж тащила мешки,Такие ж у мельницы шаткойСидели в траве мужики,И так же шел жид бородатый,И так же шумела вода...Все это уж было когда-то,Но только не помню когда!

5

Гребля – насыпь, дамба (укр.)

1840-е годы

* * *

Где гнутся над омутом лозы,Где летнее солнце печет,Летают и пляшут стрекозы,Веселый ведут хоровод.«Дитя, подойди к нам поближе,Тебя мы научим летать,Дитя, подойди, подойди же,Пока не проснулася мать!Под нами трепещут былинки,Нам так хорошо и тепло,У нас бирюзовые спинки,А крылышки точно стекло!Мы песенок знаем так много,Мы так тебя любим давно —Смотри, какой берег отлогий,Какое песчаное дно!»Дитя побежало проворноНа голос манящих стрекоз,Там ил был глубокий и чёрныйИ тиною омут порос.Стрекозы на пир поскорееПриятелей чёрных зовут,Из нор своих жадные ракиС клешнями к добыче ползут,Впилися в ребёнка и тащат,И тащат на самое дно,Болото под ним расступилосьИ вновь затянулось оно.И вновь, где нагнулися лозыОт солнца палящих лучей,Летают и пляшут стрекозы,Зовут неразумных детей.

1840-е годы

* * *

Милый друг, тебе не спится, Душен комнат жар,Неотвязчивый кружится Над тобой комар.Подойди сюда, к окошку, Все кругом молчит,За оградою дорожку Месяц серебрит.Я пройду близ дикой вишни, Около плетня,У разрушенной кирпични Ты найдёшь меня!Встань, приют тебя со мною Там спокойный ждет;Сторож там, звеня доскою, Мимо не пройдет.Не скрыпят в сенях ступени, И в саду темно,Чуть заметно в полутени Дальнее гумно.Дергачи кричат по нивам, Перепел во ржи,Час настал нам быть счастливым, Друг, не откажи!

1840-е годы

Пустой дом

Стоит опустелый над сонным прудом, Где ивы поникли главой,На славу Растреллием строенный дом, И герб на щите вековой.Окрестность молчит среди мертвого сна, На окнах разбитых играет луна.Сокрытый кустами, в забытом саду Тот дом одиноко стоит;Печально глядится в зацветшем пруду С короною дедовский щит...Никто поклониться ему не придет, — Забыли потомки свой доблестный род!В блестящей столице иные из них С ничтожной смешались толпой;Поветрие моды умчало других Из родины в мир им чужой.Там русский от русского края отвык, Забыл свою веру, забыл свой язык!Крестьян его бедных наемник гнетет, Он властвует ими один;Его не пугают роптанья сирот... Услышит ли их господин?А если услышит – рукою махнет... Забыли потомки свой доблестный род!Лишь старый служитель, тоской удручен, Младого владетеля ждет,И ловит вдали колокольчика звон, И ночью с одра привстает...Напрасно! все тихо средь мертвого сна, Сквозь окна разбитые смотрит луна,Сквозь окна разбитые мирно глядит На древние стены палат;Там в рамах узорчатых чинно висит Напудренных прадедов ряд.Их пыль покрывает, и червь их грызет. Забыли потомки свой доблестный род!

1849

Поэт

В жизни светской, в жизни душнойПеснопевца не узнать!В нём личиной равнодушнойСкрыта Божия печать.В нём таится гордый гений,Душу в нём скрывает прах,Дремлет буря вдохновенийВ отдыхающих струнах.Жизни ток его спокоен,Как река среди равнин,Меж людей он добрый воинИли мирный гражданин.Но порой мечтою страннойОн томится, одинок;В час великий, в час нежданныйПробуждается пророк.Свет чела его коснётся,Дрожь по жилам пробежит,Сердце чутко встрепенётся —И исчезнет прежний вид.Ангел, богом вдохновенный,С ним беседовать слетел,Он умчался дерзновенноЗа вещественный предел...Уже, вихрями несомый,Позабыл он здешний мир,В облаках под голос громаОн настроил свой псалтырь,Мир далекий, мир незримыйЗрит его орлиный взгляд,И от крыльев херувимаСтруны мощные звучат!

1850

* * *

Пусто в покое моем. Один я сижу у камина,Свечи давно погасил, но не могу я заснуть.Бледные тени дрожат на стене, на ковре, на картинах,Книги лежат на полу, письма я вижу кругом.Книги и письма! Давно ль вас касалася ручка младая?Серые очи давно ль вас пробегали, шутя?Медленно катится ночь надо мной тяжелою тканью,Грустно сидеть одному. Пусто в покое моем!Думаю я про себя, на цветок взирая увядший:«Утро настанет, и грусть с темною ночью пройдет!»Ночь прокатилась, и весело солнце на окнах играет,Утро настало, но грусть с тенью ночной не прошла!

15 января 1851 г.

* * *

Средь шумного бала, случайно,В тревоге мирской суеты,Тебя я увидел, но тайнаТвои покрывала черты.Лишь очи печально глядели,А голос так дивно звучал,Как звон отдаленной свирели,Как моря играющий вал.Мне стан твой понравился тонкийИ весь твой задумчивый вид,А смех твой, и грустный и звонкий,С тех пор в моем сердце звучит.В часы одинокие ночиЛюблю я, усталый, прилечь —Я вижу печальные очи,Я слышу веселую речь;И грустно я так засыпаю,И в грезах неведомых сплю...Люблю ли тебя – я не знаю,Но кажется мне, что люблю!

1851

* * *

С ружьем за плечами, один, при луне,Я по полю еду на добром коне.Я бросил поводья, я мыслю о ней,Ступай же, мой конь, по траве веселей!Я мыслю так тихо, так сладко, но вотНеведомый спутник ко мне пристает,Одет он, как я, на таком же коне,Ружье за плечами блестит при луне.«Ты, спутник, скажи мне, скажи мне, кто ты?Твои мне как будто знакомы черты.Скажи, что тебя в этот час привело?Чему ты смеешься так горько и зло?» «Смеюсь я, товарищ, мечтаньям твоим,Смеюсь, что ты будущность губишь;Ты мыслишь, что вправду ты ею любим? Что вправду ты сам ее любишь?Смешно мне, смешно, что, так пылко любя,Ее ты не любишь, а любишь себя.Опомнись, порывы твои уж не те! Она для тебя уж не тайна,Случайно сошлись вы в мирской суете, Вы с ней разойдетесь случайно.Смеюся я горько, смеюся я злоТому, что вздыхаешь ты так тяжело».Все тихо, объято молчаньем и сном,Исчез мой товарищ в тумане ночном,В тяжелом раздумье, один, при луне,Я по полю еду на добром коне...

1851

* * *

Слушая повесть твою, полюбил я тебя, моя радость!Жизнью твоею я жил и слезами твоими я плакал;Мысленно вместе с тобой прострадал я минувшие годы,Все перечувствовал вместе с тобой, и печаль и надежды,Многое больно мне было, во многом тебя упрекнул я;Но позабыть не хочу ни ошибок твоих, ни страданий;Дороги мне твои слезы и дорого каждое слово!Бедное вижу в тебе я дитя, без отца, без опоры;Рано познала ты горе, обман и людское злословье,Рано под тяжестью бед твои преломилися силы!Бедное ты деревцо, поникшее долу головкой!Ты прислонися ко мне, деревцо, к зеленому вязу:Ты прислонися ко мне, я стою надежно и прочно!