Стихотворения и поэмы

Мелвилл Герман

«Ну-ну! Пора бы уж уметь вести войну!» — Сердитый патриот вскипел от гнева правого, Ворочая зонтом. С его зонта, дырявого, Что угодивший под картечь фургон, Лило на головы соседям. Ветрогон «Ура, — воскликнул, — Гранту!», дождь хлебая. Крик подхватили два-три шалопая, Но мало кто из взрослых поддержал. Откуда ни возьмись, Лоб Медный, друг южан, Явился вдруг в толпе и произнес ехидно: «Мы бьем, нас бьют, — а эти, знай, орут. Им лишь бы пошуметь. Мальчишки, сразу видно. А там ведь тысячи народу мрут. Южане трусы, мол! Их вмиг поприщемляют! А эти трусы нам еще накостыляют!» «Сэр, мы их победим», — ответствовал внушительно Торговец-борода с осанкой медвежачьей. «Сэр, вы так думаете?» — желчно, снисходительно Лоб Медный обронил, поблекших глаз не пряча. «Да, я так думаю», — ответил борода. Помедлил Медный Лоб и, головой качая, Сказал: «Погибшая страна!» По кучке льда Ударил тростью и пошел, не замечая Враждебных

взглядов на своей спине, И, выйдя на угол по южной стороне, Попал под бешеный заряд дождя и града. И все подумали: «Вот так ему и надо!» Наутро тот же ветер, дождь и лед… Но у доски толпа известий ждет. Плешивый писарь вышел из конторы, Невозмутим средь понуканий хора, Наклеил лист. Там было от руки: НАШ СЛАВНЫЙ ФЛОТ НАНЕС УДАР С РЕКИ! УСПЕХИ В ПЯТНИЦУ! КОНЕЦ ПЛАВБАТАРЕИ! НА ВСЕХ УЧАСТКАХ КРЕПНЕТ НАШ НАПОР! С ЛЮБЕЗНЕЙШИМ ПОКЛОНОМ КОММОДОР ВЛОЖИЛ-ТАКИ МЯТЕЖНИКАМ ПО ШЕЕ! «Ну! Дальше что?» — кричат чтецу привычному Те, кто подальше, голосами зычными. «А ничего нет дальше!» — »Как так — нет?» «А так вот — нет! «Ура», и весь привет. Вон лысый что-то тащит. Дай дорогу!» «Чего-чего?» — «Да тише вы, ей-богу!» (По данным, непрерывно поступающим, Вполне заслуживающим доверия) Подтянуты р езервы к осаждающим: Пехота, конница и артиллерия. Направлены обозы с амуницией. За шестимильной вражеской позицией Нора таится. Но не век таиться ей! Вчера на нас буран нагнали прерии: Оврагами сквозь кряж на берега, Промерзшие, как камень, налетела Пои стине лаплан д ская пурга. В начале дня — двухчасовое дело: Две наши канонерки против форта. Не повезло бедняге «Луисвиллу»: Гранатой руль и плицы раздробило, Стодвадцативосьмифунтовое ядро В люк пушечный вломилось по штирборту. Ударом переборку протаранило, Обслугу пушки вывело из строя (Троих свалило разом, прочих ранило, У командира вышибло нутро, Мы все ско р бим о гибели героя). Лишенный управленья «Луисвилл», Игрушкой на стремнине ставший сразу, Листком кружил, пока на мель не встал, Но вплоть до получен ия приказа Геройский эк и паж поста не покидал. Как полагают в штабе, причинен Противнику существенный урон. А так — день новостями не богат. Одни артиллеристы воевали, Обменивались, по сл о вам солдат, Приветами, поскольку нынче Валя. Порядки плотны, линия не пятится. Стрелки-охотники по-прежнему вредят. Смеркается. Дано близ форта в пятницу. ФРОНТ, ЧАС СПУСТЯ. Ужаснейшая новость! Чем обернулась кл и мата суровость? Той ночью раненых погибли дюжины, В чащобе вовремя не обнаруженных. Когда отбили нас перед зас еками, То подбирать в снегу их было некому. Призывов жалобных о вспоможении С постов не слышали сквозь гул сражения. Кто в силах был еще, ползти пытавшихся Сыскали час назад — в снегу оставши х ся. От боли дрогнули сердца солдат, Но дух в ы сок. Все, как один, твердят: Ни холодом, ни голодом, ни пулей Не отпугнет нас вражий улей. Еще, мол, завтра солнце не закатится, А Донелсон за это все поплатится. Твердят, озябшие, твердят, не евшие, Твердят, найдя тела заледеневшие Перед редутами, что сыплют бомбами Над тем и смерзшимися гекатомбами. А взгляды тянутся к знаменам вражьим, Что

нагло плещутся над заовражьем… Противник тоже мерз под снегом липнущим. Ничем помочь не мог беднягам гибнущим И с милосердием, хоть и варнажьим, Им избавл е ние от мук пожаловал — Кого сы скал в снегу, тех поприкалывал. Тем только жару нам поддал за шиворот! Какой-то Банкер-хилл, хоть и навыворот. Над смолкшею толпой пронесся трепет, Объяла всех гнетущая тоска. Тот синий клок и влажная доска Явились взорам словно бы подобие Глухого вопля из-под плит надгробия. А вьюга призраки из снега лепит И простирает в небе мрачный стяг, И хлещет в грудь, и жалит стужей лица. И это жалкие крупицы Того, что ждало в чаще тех бедняг! От горькой мысли той душа томится. Но худшее на следующий день Принес субботний бюллетень: В субботу в три часа утра Как дрогнула вся их нора! Секретам, понев о ле бдительным, Шум показался подозрительным, Но как сквозь вьюгу бросить взгляд, Что там творится? После трех тревог (Не вызвавших смятенья у ребят), Едва лишь смутно по бледнел восток, Противник начал вылазку из крепости, Неописуемую по свирепости. Три плотных многотысячных колонны Изверглись из утр о бы Донелсона, И каждая, как адская река, На наши цепи ринулась со склона. Как вал морской по зеркалу песка, Они неслись. Не дрогнули войска, И лишь на фланге одного полка Открылась брешь. Но Грант не прозевал, Туда направил пушки из резерва. В отчаянном бою отбит был натиск первый. О т хлынул вал. Но свежий вновь скопился и ударил. Дождь ядер и гранат передний край ошпарил, Смеша лся фронт, и завязалась страшная В своей запутанности рукопашная. Индейский бой пошел, где всяк в отдельности Крушит во что горазд кого придется, Где каждый поединок — верх бесцельности, А общий смысл, хоть есть, не вдруг найде т ся. Единоборства всюду — шты к на штык, Единоборства кулака с прикладом, Единоборства в чаще — хруст и крик, Единоборства на горе и рядом! И тол ь ко исключительной отвагой При самом крайнем напряженье сил Наш правый фланг, отброшенный к оврагам, К полудню натиск отразил. Противник не с пешит в свои берлоги, Он укрепляет взятый склон пологий, На наших сверху вниз насмешки сыплет он. Исходный наш рубеж ухудшился в итоге, Но большего не смог д о биться Донелсон. Чтецу пришлось кричать, так билась вьюга. Хоть полдень на дворе, мерцает в окнах газ. Чтоб ветер с ног не сбил, приходится подчас Отчаянно хвататься друг за друга. От газового света синеватые, Мелькают лица. Цветом ту бумажку Напоминают, трауром чреватую, — И та ж на них печать тревоги тяжкой. Да, трудная наука ждет сердца Уметь хранить надежду до конца И выстоять, не поддаваясь стонам, С упорством одиночки-храбреца Под Донелсоном. Но пустовала до ночи доска. По ней сто тысяч глаз по крайней мере Прошлись, следя, как с мокрого клочка Бегут цепочкой капли по фанере И холмик ледяной копится у стены. И вот: ВСЕГО ЗА ЧАС ВОСПОЛНЕНЫ ПОТЕРИ! СУББОТНИЙ КОНТРУДАР! ПРЕВРАТНОСТИ ВОЙНЫ! Поддать бы им с реки! Но тут у нас затор: Свои суда в ремонт отводит коммодор. А жаль. Диверсия была бы кстати. Свинц о вы небеса. Залегшие на скате, Ребята сумр ачно глядят на кряж, Который час назад так выгодно был наш, И переводят взгляд на Гранта. Грант их хвалит, Взъярились, понимает он, Они пойдут на штурм. Не так их вьюга жалит, Как то, что смех врага на миг обрел резон. Им только дай приказ — и быть великой драке, И тут не у с тоит, не выдержит атаки Строптивый Донелсон.