Стихотворения и рассказы Я. П. Полонского
Шрифт:
Настроение это, довольно оживленное и бодрое, продолжалось и в 1856 году, когда г. Полонский написал следующее стихотворение, отзывающееся отчасти дидактизмом, столь несвойственным его таланту:
К чему привела эта смелая претензия – укрепить мачты, подтянуть паруса и встревожить лень праздных, – об этом мы много раз говорили в «Современнике». [12] Кто хочет, тот может припомнить; а нам теперь нет надобности распространяться об этом. Здесь нас занимает то настроение, под которым действует талант г. Полонского… Итак, мы видим, что поэт не прочь от надежд, не прочь от общественных интересов. Но вера в восстановление правды и добра в общественной жизни, мечта о сильной и горячей общественной деятельности, к сожалению, скоро оставила его, как и многих других энтузиастов недавнего времени, и сменилась опять тем расположением духа, в котором высокие мечты кажутся ему уже сумасшествием, а в жизни представляется какая-то галиматья. Читатели наши могут припомнить стихотворение «Сумасшедший», недавно помещенное в «Современнике». [13] А вот стихотворение «Хандра», напечатанное тоже недавно в «Русском слове»: [14]
12
Добролюбов имеет в виду выступления «Современника» против прекраснодушных либеральных надежд, мелкого обличительства (см., напр., «Литературные мелочи прошлого года» в наст. т.).
13
В № 5 за 1859 г.
14
В № 4 за 1859 г.
Это горестное сознание пустоты всего окружающего, соединенное с чувством собственного бессилия бороться против нее, – хоть кого прогонит в мир мечтаний. И благо человеку, если еще он может хоть там укрыться: там он может по крайней мере остаться человеком честным и добрым. А в обществе… Но вот взгляд поэта на общество наше, выраженный в одну из грустных минут невольных его столкновений с этим обществом. Мы приведем несколько строф из его стихотворения «На пути из гостей»: [15]
15
Стихотворение 1856 г.
Затем, изобразив, как была грациозна Мери – невеста, ищущая доходного места, – как Олимпиада ловко играла Листа, а Виктор читал бестолковые стихи, поэт продолжает:
Гости бывают там разных сортов: В дом приезжают – вертятся, И комплимент у них мигом готов; Из дому едут – бранятся. Что занимает их – трудно понять, Всё обо всем они могут сказать; Каждый себя самолюбьем измучил, Каждому каждый наскучил. Боже мой! Боже мой! Поздно приду я домой! В люди как будто невольно идешь: Все будто ищешь чего-то, Вот-вот не нынче, так завтра найдешь… Одолевает зевота, Скука томит… А проклятый червяк В сердце уняться не хочет никак: Или он старую рану тревожит, Или он новую гложет. Боже мой! Боже мой! Поздно приду я домой! Много есть чудных, прекрасных людей, Светлых умом и вполне благородных, НоИ все-то в нашей общественной жизни возбуждает тяжелое чувство в поэте. И тем тяжелее для него это чувство, что он видит необходимость покориться факту; он не имеет сил бороться с злом, его смущает холодная правда даже чужого беспощадного стиха, как он говорит в послании к И. С. Аксакову:
Когда мне в сердце бьет, звеня как меч тяжелый, Твой жесткий, беспощадный стих, С невольным трепетом внимаю невеселой, Холодной правде слов твоих. В негодование души твоей вникая, Собрат, пойму ли я тебя? На смелый голос твой откликнуться желая, Каким стихом откликнусь я? Не внемля шепоту соблазна, строгий гений Ведет тебя иным путем, Туда, где нет уже ни жарких увлечений, Ни примирения со злом. И если ты блуждал, с тобой мы врознь блуждали, Я силы сердца не щадил, Ты не щадил труда, и оба мы страдали. Ты больше мыслил, я – любил… [16]16
«И. С. Аксакову» (1856).
И эта любовь, эта поэтическая кротость производят то, что поэт находит в себе силы только грустить о господстве зла, но не решается выходить на борьбу с ним. Самые дикие, бесчеловечные отношения житейские вызывают на его губы только грустную улыбку, а не проклятие, исторгают из глаз его слезу, но не зажигают их огнем негодования и мщенья. Для объяснения наших слов приведем в пример одно стихотворение, которое мы считаем одним из замечательных стихотворений г. Полонского. Тема этого стихотворения – нелепый общественный обычай, по которому женщина любящая и любимая – гибнет в общем мнении, как скоро она отдается своему чувству вопреки некоторым официальностям; тогда как мужчина, бывший виною ее падения, преспокойно может обмануть ее и удалиться, извиняясь тем, что страсть его потухла. Вопль негодования мог бы вырваться у другого поэта, взявшего подобную тему; мрачная, возмутительная картина могла бы нарисоваться из таких отношений человеческого сердца к нелепым требованиям общества. Но вот какие стихи вышли у г. Полонского:
На устах ее – улыбка; В сердце – слезы и гроза. С упоением и грустью Он глядит в ее глаза. Говорит она: обман твой Я предвижу – и не лгу, Что тебя возненавидеть И хочу, и не могу. Он глядит все так же грустно; Но лицо его горит… Он, к плечу ее устами Припадая, говорит: Берегись меня! – я знаю, Что тебя я погублю, Оттого что я безумно, Горячо тебя люблю!.. [17]17
«На устах ее – улыбка» – сокращенная редакция стихотворения «Подойди ко мне, старушка» (1856).
Вообще – незлобием и добродушием веет от всех слов поэта, к кому бы ни обращались они – к благоухающей ли природе, к печальному ли кладбищу, к коварной ли женщине. Даже в своих отношениях к общественной неправде и угнетению он остается так же грустно незлобив, как и в своем сожалении о прошедшей молодости или досаде на дурную погоду. Вот отчего грустные стихи г. Полонского и проходят так часто незамеченными для современных читателей. Нам теперь нужна энергия и страсть; мы и без того слишком кротки и незлобивы; мы не можем довольствоваться теми поэтами, которые, восхищаясь истиной, раскрытой для них, не делают усилия для того, чтобы поставить ее на высоком пьедестале, на вид всем своим собратьям. В стихотворениях г. Полонского мы находим несколько пьес, которые доказывают, что сам поэт сознает это, но, следуя своей природе, не решается выйти из своей сферы и изменить строй своей лиры. Без всякого сомнения, он поступает очень благоразумно, потому что натянутые возгласы о добродетели и то уже сбили у нас с толку нескольких талантливых людей. Не мудрено, что на их дорогу попал бы и г. Полонский; приведенное выше стихотворение «На корабле», так отзывающееся аллегорией, доказывает справедливость этого предположения. Но, к счастию, сам поэт лучше других понял свои силы и, недовольный окружающей действительностью, выразил свой протест против нее совершенно особенным образом. Он нашел свою, особенную действительность, населил ее своими, особыми существами, придал им мысль и страсти, заставил их волноваться, радоваться и страдать по-человечески… И в этом фантастическом мире находит он успокоение и отраду от житейской пошлости, угнетения и обмана. Лучшим примером того, как г. Полонский одушевляет всю природу, может служить шуточная поэма о кузнечике-музыканте (которого, в пику всем грамматикам, он называет кузнечек). Содержание этой поэмы состоит в том, что кузнечик влюбился в бабочку, которая сначала была к нему неравнодушна, но потом влюбилась в соловья и улетела за ним в лес. Соловей сначала поласкал ее, а потом клюнул, – она и упала мертвая. Кузнечик-артист, вместе с одним из своих приятелей, гулякою-кузнечиком, отправился ночью ее отыскивать, разузнал все дело от осы, наконец отыскал и похоронил молодую сильфиду, которую так любил… Как видите, здесь соловей играет роль злодея-обольстителя, и в этом, если хотите, выразилась опять оригинальная натура поэта, полная любви и мирного расположения ко всему живущему. Если угодно, по факту, соловей – губитель и негодяй, угнетатель невинности; но ведь нельзя же ненавидеть соловья за его поступок с бабочкой; нельзя винить и бабочку за ветреность, а можно только жалеть ее. Если хотите прилагать это к человеческому сердцу (а это приложение многие читатели и читательницы непременно сделают), то и в этом шуточном фантастическом рассказе вы можете подметить сердечную боль поэта и грустное недовольство миром, в котором нигде нет счастья… Впрочем, мы совестимся делать из этой поэмки моральные выводы и решаемся обратить на нее внимание читателей только как на образчик того, каким образом и с какою простотой и любовью г. Полонский одушевляет и очеловечивает всю природу. В заключение же нашей рецензии представим читателям окончание этой поэмки, в котором заключается описание того, как кузнечики хоронили мертвую сильфиду-бабочку: