Стихотворения, не включавшиеся в авторские сборники
Шрифт:
Что по твоим полям прошла мечта —
Титания,
Что покорил тебя Орфей веков — Шекспир!
Что твой священный сын, богоподобный Гете,
В тебя сумел вдохнуть гармонию, что ты
В таинственном полете
Мечты
Достигла вдохновенной высоты…
1914
СЕМЕЙНАЯ КАРТИНКА
Аллегория
И вот в железной колыбели
В громах родится новый год.
Ты спишь «в железной колыбели»,
И бабка над тобой, Судьба,
Поет, но песнь ее — пальба,
И светит в детской — блеск шрапнелей.
Сейчас скончался старший брат.
Вот он лежит в одежде ратной…
Должник несчастный, неоплатный,
Он, кажется, был смерти рад.
Чу! соскочив поспешно с «бенца»,
Вошел отец, двадцатый век,
Сел, подписал огромный чек
И бросил на постель младенца.
Печально улыбнулась мать
Эпоха: ей знакомы эти
Подарки в люльке… Те же дети
Должны без гроша умирать!
И, на портреты предков глядя,
Она вперила взор в один:
Седой, поникший господин:
Век девятнадцатый, твой дядя!
Меж тем твой дед — бессмертный Рок
Угрюмо дремлет в старом кресле.
Былые дни пред ним воскресли:
Грозит Аттила, жив Восток…
Он спит… Внезапно, как химера,
Неведомая гостья в дом
Влетает… Шелестя крылом,
Вещает радостно: «Я — Эра».
А за дверями, как и встарь,
Меж слуг выходит перебранка.
История, как гувернантка,
Зовет ребенка за букварь;
Ему винтовку тащит Время,
Седой лакей; его жена,
Статистика, возмущена,
Кричит, что то младенцу — бремя.
Шум, крик. Но дряхлая Судьба,
Клонясь упрямо к колыбели,
При ночниках — огнях шрапнелей,
Поет, и песнь ее — пальба!
31 декабря 1914 — 1 января 1915
ВИТРАЖ — ТРИПТИХ
Рыцарь по отмели едет один.
Дева томится в молельне вечерней.
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Алые розы в сплетении терний.
Рыцарь по отмели едет один;
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен;
Блещет в щите, посредине, рубин;
Конь златосбруйный, и мощен и строен.
Взор, из-под шлема, уныло-спокоен,
Смотрит в широкую синюю даль.
Что тебя мучит, задумчивый воин:
Слава и смерть иль любовь и печаль?
Блещет в щите, посредине, рубин,—
Золото справа и золото слева…
То
Нет, твой подарок, далекая дева!
Рыцарь по отмели едет один;
Конь златосбруйный, и мощен и строен,
Мерно ступает, взбивая песок…
Конь королевский! владеть им достоин
Только такой благородный ездок!
Что ж тебя мучит, задумчивый воин?..
Дева томится в молельне вечерней.
Образ мадонны и кроток и тих.
Грезы, что миг, все темней и неверней…
Где он, где твой нареченный жених!
Образ мадонны и кроток и тих,
Молча приемлет земные молитвы…
Где-то в горах и равнинах чужих
Длятся и длятся жестокие битвы!
Грезы, что миг, все темней и неверней…
Страшно, как в зеркало, глянуть в мечты:
Стрелы над шлемами свищут размерной,
Громче мечи дребезжат о щиты…
Дева томится в молельне вечерней:
Где он, где твой нареченный жених!
Может быть, сброшен коварным ударом,
Стынет, простертый на камнях нагих,
Ночью, под лунным таинственным паром,
Где-то в горах иль в равнинах чужих?
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Рыцарь опасной дороги не минет!
Звон разнесется по глуби долин.
Кто-то кого-то в борьбе опрокинет!
Рыцарь опасной дороги не минет!
Враг неподвижен за серой скалой,
Прыгнет и крикнет, опустит и вынет,
Красный от крови, кинжал роковой!
Звон разнесется по глуби долин.
Радостный звон, — он друзей не обманет!
Алый, как красный от крови, рубин
К белой одежде красиво пристанет!
Ждет, притаясь за скалой, сарацин.
Кто-то кого-то в бою опрокинет!
Верный, как барс, поиграет с врагом,
Сзади копье перелетное кинет,
И на седло, потрясая клинком,
Прыгнет, и крикнет, и лезвие вынет!
Алые розы в сплетении терний.
Алые розы — то рыцаря кровь;
Тернии — грезы в молельне вечерней;
Розы и тернии — наша любовь.
1914–1916
Варшава
«Да, я безумец! я не спорю!..»
Да, я безумец! я не спорю!
Воспоминанья заглуша,
Я жить умею лишь мгновеньем.
И, как река стремится к морю,
К любви спешит моя душа!
Неясным, тающим виденьем
Былое реет позади.
Но день, расцветший нынче, ярок.
Судьба с единственным веленьем
Мне предстает всегда: «Иди!»
Под сводом многоцветных арок,
По берегу поющих струй,
Иду, протягиваю руки,