Стихотворения (Полное собрание стихотворений)

Иванов Георгий Владимирович

167

Стучат далекие копыта, Ночные небеса мертвы, Седого мрамора, сердито Застыли у подъезда львы. Луны отвесное сиянье Играет в окнах тяжело, И на фронтоне изваянья Белеют груди, меч, крыло… Но что за свет блеснул за ставней, Чей сдавленный пронесся стон? Огонь мелькнул поочередно В широких окнах, как свеча. Вальс оборвался старомодный, Неизъяснимо прозвучав. И снова ничего не слышно — Ночные небеса мертвы. Покой торжественный и пышный Хранят изваянные львы. Но сердце тонет в сладком хладе, Но

бледен серп над головой, И хочется бежать не глядя По озаренной мостовой.

168

Китайские драконы над Невой Раскрыли пасти в ярости безвредной. Вы, слышавшие грохот пушек медный И поражаемых боксеров вой. Но говорят, что полночью, зимой, Вы просыпаетесь в миг заповедный. То чудо узревший — отпрянет, бледный, И падает с разбитой головой. А поутру, когда румянцем скупо Рассвет Неву стальную озарит, На плитах стынущих не видно трупа. Лишь кровь на каменных зубах горит, Да в хищной лапе с яростью бесцельной Один из вас сжимает крест нательный.

V

169

Прохладно… До-ре-ми-фа-соль Летит в раскрытое окно. Какая грусть, какая боль! А впрочем, это все равно! Любовь до гроба, вот недуг Страшнее, чем зубная боль. Тебе, непостоянный друг, Тяну я до-ре-ми-фа-соль. Ты королева, я твой паж, Все это было, о юдоль! Ты приходила в мой шалаш И пела до-ре-ми-фа-соль. Что делать, если яд в крови, В мозгу смятенье, слезы — соль, А ты заткнула уши и Не слышишь… до-ре-ми-фа-соль.

170

Над озером тумана Лиловая гряда, Среди ветвей каштана Блестящая звезда. Стройны Вы, как тростинка, Люблю, Мария, Вас. Но падает слезинка На кофточки атлас. И ручки вертят зонтик И комкают платок… Луна на горизонте Окрасила восток. Ужели, о Мария, Слова мои мертвы? Проплачу до зари я, Когда уйдете Вы. Осталось нам немного Прогулок под луной, Так будьте, ради Бога, Поласковей со мной! Но дева непреклонна… И тщетно меж ветвей Тоскливо и влюбленно Вздыхает соловей. Так скрою же страданье Обманутой души: — К другому на свиданье, Неверная, спеши.

САДЫ

I

171

Где ты, Селим, и где твоя Заира, Стихи Гафиза, лютня и луна! Жестокий луч полуденного мира Оставил сердцу только имена. И песнь моя, тревогою палима, Не знает, где предел ее тоски, Где ветер над гробницею Селима Восточных роз роняет лепестки.

172

Эоловой арфой вздыхает печаль, И звезд восковых зажигаются свечи, И дальний закат, как персидская шаль, Которой окутаны нежные плечи. Зачем без умолку свистят соловьи, Зачем расцветают и

гаснут закаты, Зачем драгоценные плечи твои Как жемчуг нежны и как небо покаты! О, если бы стать восковою свечой, О, если бы стать бездыханной звездою, О, если бы тусклой закатной парчой Бессмысленно таять над томной водою!

1921

173

Не о любви прошу, не о весне пою, Но только ты одна послушай песнь мою. И разве мог бы я, о, посуди сама, Взглянуть на этот снег и не сойти с ума. Обыкновенный день, обыкновенный сад, Но почему кругом колокола звонят, И соловьи поют, и на снегу цветы, О, почему, ответь, или не знаешь ты? И разве мог бы я, о, посуди сама, В твои глаза взглянуть и не сойти с ума. Не говорю — поверь, не говорю — услышь, Но знаю, ты теперь на тот же снег глядишь. И за плечом твоим глядит любовь моя На этот снежный рай, в котором ты и я.

1921

174

Легкий месяц блеснет над крестами забытых могил, Тонкий луч озарит разрушенья унылую груду, Теплый ветер вздохнет: я травою и облаком был, Человеческим сердцем я тоже когда-нибудь буду. Ты влюблен, ты грустишь, ты томишься в прохладе ночной, Ты подругу зовешь и Марией ее называешь, Но настанет пора и над нашей кудрявой землей Пролетишь и не взглянешь, и этих полей не узнаешь. А любовь — семицветною радугой станет она, Кукованьем кукушки, иль камнем, иль веткою дуба, И другие влюбленные будут стоять у окна, И другие, в мучительной нежности, сблизятся губы… Теплый ветер вздыхает, деревья шумят у ручья, Легкий серп отражается в зеркале северной ночи, И как ризу Господню целую я платья края, И колени, и губы, и эти зеленые очи…

1921

175

Оттого и томит меня шорох травы, Что трава пожелтеет и роза увянет, Что твое драгоценное тело, увы, Полевыми цветами и глиною станет. Даже память исчезнет о нас… И тогда Оживет под искусными пальцами глина И впервые плеснет ключевая вода В золотое, широкое горло кувшина. И другую, быть может, обнимет другой На закате, в условленный час, у колодца… И с плеча обнаженного прах дорогой Соскользнет и, звеня, на куски разобьется!

1921

176

Глядит печаль огромными глазами На золото осенних тополей, На первый треугольник журавлей, И взмахивает слабыми крылами. Малиновка моя, не улетай, Зачем тебе Алжир, зачем Китай? Трубит рожок, и почтальон румяный, Вскочив в повозку, говорит: "Прощай", А на террасе разливают чай В большие неуклюжие стаканы. И вот струю крутого кипятка Последний луч позолотил слегка. Я разленился. Я могу часами Следить за перелетом ветерка И проплывающие облака Воображать большими парусами. Скользит галера. Золотой грифон Колеблется, на запад устремлен… А школьница любовь твердит прилежно Урок. Увы — лишь в повтореньи он! Но в этот час, когда со всех сторон Осенние листы шуршат так нежно И встреча С вами дальше, чем Китай, О, грусть, влюбленная, не улетай!