Стихотворения (Том 1, 1968-1974)
Шрифт:
Восславит радость над тобою.
Прошли веселые деньки,
Но много нас, в могилах спящих;
Восстанем, братцы, от тоски,
И сядем на коней хрипящих.
И саблей, вынутой из ножен,
Мы начертаем план, и снова
Наш путь копытами проложим
От Порт-Артура и до Львова.
И взмоет вновь над Петроградом
Наш сине-красный царский флаг,
И станет вся Россия садом,
И будет нас бояться враг!
Так что ж, расправим
И сядем на своих коней,
И въедем в пир кровавой сечи
За дело Родины своей.
Зима,1971. Москва.
x x x
Руки. Гибкие, гибкие, гибкие,
И расстегнутый сверху халат.
Губы. Липкие, липкие, липкие.
И постель, и торшер, этот взгляд.
И зрачки, как из бархата черного,
И бокал, что стоит на столе,
И глаза, как из золота темного,
И огни на прозрачном стекле.
Потолок и ковер, и движения,
Мягкий волос и жар на руке,
Встреча взглядов и глаз на мгновение,
И щека на горячей щеке.
Лоб горячий и губы шершавые,
Слов куски и потерянный сон.
Снова утро и инеи ржавые,
Новый день, светофор, телефон.
Январь-февраль, 1971. Москва
x x x
Володе В-кому
В подвалах каземата
Сидим мы день и ночь;
Часы бегут куда-то,
Уходят сутки прочь.
Все так же сырость пахнет
И ползает паук,
И где-то эхо ахнет
И оборвется вдруг...
Здесь мокрые постели
И груды кирпичей,
Всю пищу крысы съели,
А входы без дверей.
Мы паром пропитались,
И с нас течет вода,
Мы с кирпичем срастались,
Мы камень навсегда.
Мы призраки немые,
И бродим в тишине,
Мы ночи спим большие
И видим дом во сне.
Но нам не нужен ветер
И листья не нужны,
Не будем жить при свете,
Молчать без тишины.
Зачем нам, черным глыбам,
Идти на белый свет,
Бросать приманку рыбам,
Мурлыкать "да" и "нет".
И сколько б ни просились,
Мы к людям не уйдем:
Мы не для них родились
И не для них умрем.
Умрем среди обвалов,
Не закрывая глаз,
И несколько завалов
Похоронят и нас.
Зима, 1970-1971. Москва
x x x
В степи заброшенной и жалкой
Шумят ветра и снег идет,
И, неба беспросветной свалкой,
Буран - пастух - снега пасет.
А где-то там, в туманной дали,
Идут часы и время бьют,
Кому-то вешают медали
И где-то прогремит салют.
А здесь, где снег смешался с ветром,
Бредут
И мы проходим метр за метром
И ставим новые кресты.
Но мы в сырой пустыне знаем,
Что кто-то ждет теперь и нас,
И мы вас бурей поздравляем
В последний новогодний час.
Январь, 1971. Москва
x x x
Как призрак носился в туманной дали,
Врывался в чужие хоромы,
Обрушивал шквал, потоплял корабли,
Ломал на порогах поромы.
Но вдруг улетел. И не стало его...
Откуда-то ветром подуло,
И тихо кругом, словно нет ничего;
Оттаявшим снегом пахнуло.
Никто не заметил, никто не увидел,
Что снова пришла тишина,
Что кто-то кого-то снова обидел
И что наступила весна.
Но небо за тучи. И вымершим снегом
Укроет сырую листву,
И где-то в лесу над зеленым побегом
Склонится Зима наяву.
Март, 1991. Москва.
x x x
Зима. И мороз на окошке.
Сквозь ветки узоров дома.
И мы собираем по трешке,
И снова в сознанье: "зима..."
Как водка, язык обжигая,
Шершавится ветер в лицо,
И снова, часы повторяя,
Все те же дома, и крыльцо.
Все то же, как будто нарочно,
Уходишь, приходишь опять.
А где-то внушается: срочно!,
Но время уже не догнать...
Живые и мертвые души,
Каскады видений и лиц,
И воды внушаемой "суши",
Пустая условность таблиц.
Но Время стеной не охватишь,
Не пустишь по прихоти снег,
За счастье детей не заплатишь,
Бессилен и ты, Человек!
И снова зима, и виденье
В морозном снегу зашуршит,
И снова придет воскресенье,
И время куда-то спешит...
Зима, и мороз на окошке,
Сквозь ветви узоров дома,
И мы собираем по трешке,
И в окнах - морозная тьма...
Март, 1971.
x x x
Мотор урчит, как зев звериный,
И плеск воды у самых ног,
Песков желтеющие спины
И мокрый, темно-желтый стог.
А ты сиди и жди погоды,
Но я хочу идти туда,
И пусть меня поглотят воды
И не отпустят никогда.
И все пройдет, и будет ветер,
И будет солнце в желтой мгле,
И я забуду все на свете,
Мне лучше там, чем на земле.
А ветер рвет, и ярость снится,
Прошедшим в будущем конец,
И так и хочется напиться
И утопиться, наконец.
И я стою над краем бездны
И краем борта пополам,