Стихотворения
Шрифт:
О племя парижан, чьи рождены сердца,
Чтоб двигать яростью железа и свинца;
Ты - море грозное, чьи голоса для тронов
Звучат как приговор; ты - вал, что, небо тронув,
Пробушевал три дня и тут же изнемог;
О племя, ты несешь и доблесть и порядок,
Чудовищный состав, где растворились грани
Геройства юного и зрелых злодеяний;
О племя, что и в смерть шагает не скорбя;
Мир восхищен тобой, но не поймет тебя!
Есть
Под кличкою Париж; в нем прозябает, пленный,
Дух пота и паров, как в каменном мешке;
Ведут булыжники гигантские к реке,
И, трижды стянутый водой землисто-гнойной,
Чудовищный вулкан, чей кратер беспокойный
Угрюмо курится, - утроба, чей удел
Служить помойкою для жульнических дел,
Копить их и потом, внезапно извергая,
Мир грязью затоплять - от края и до края.
Перевод Д. Бродского
ЖЕРТВЫ
В ту ночь мне снился сон... В отчаянье, в смятенье
Вкруг сумрачного алтаря
Все шли и шли они, бесчисленные тени,
И руки простирали зря.
У каждого на лбу - кровавое пыланье.
Так, исчезая без следа,
Плелись, ведомые на страшное закланье,
Неисчислимые стада;
И старцы римские передо мной воскресли.
Печально двигались они,
И каждый смерть нашел в своем курильном кресле
В годину варварской резни;
И юноши прошли с горячим сердцем, славно
Пример подавшие другим,
Что полным голосом пропели так недавно
Свободе благодарный гимн;
И моряки прошли, опутанные тиной,
С песком в намокших волосах,
Что были выброшены гибельной пучиной
На чужестранных берегах;
Я видел клочья тел, сжигаемых в угоду
Обжорству медного быка,
Чья гибель пред лицом державного народа
Была страшна и коротка;
А дальше - кровью ран как пурпуром одеты.
Униженные мудрецы,
Трибуны пылкие, блестящие поэты,
Застреленные в лоб борцы;
Влюбленные четы и матери, с рыданьем
К себе прижавшие детей,
И дети были там... и крохотным созданьям
Страдать пришлось еще лютей;
И все они, - увы!
– с отвагой беззаветной
Свои отдавшие сердца,
Лишь справедливости они молили тщетно
У всемогущего творца.
Перевод П. Антокольского
ТЕРПСИХОРА
Пускай колокола, раскачиваясь мерно,
Скликают парижан к молитве суеверной.
В их легкомысленной и суетной душе
Былая набожность не теплится уже.
Пускай озарена свечами церковь снова,
Пускай
Свой покаянный лоб священник разобьет,
Тут христианства нет, оно не оживет.
Тут благоденствует унылый демон скуки.
Повсюду протянул он высохшие руки
И душит сонными объятьями умы.
Чтоб избежать его расположенья, мы
Согласны за полночь распутничать в столице
И с забулдыгами гулять и веселиться;
Мы откликаемся, куда бы ни позвал
Смех сатурналий, наш парижский карнавал.
Когда-то краткое безумье карнавала
Для бедняков одних бездомных ликовало.
Шумел бульвар на их последние гроши,
Ватаги ряженых плясали от души.
Сегодня голытьбы не знает сцена эта,
Для знати бал открыт и для большого света.
Тут именитые теснятся у ворот,
Став подголосками всех рыночных острот.
Затем мыслители, забыв свои ученья
И любопытствуя, где лучше развлеченья,
Являются в театр и похотливо ждут,
Что ныне спляшет чернь, чему учиться тут.
Как это описать, что танец означает?
Здесь пальму первенства распутник получает,
Пока смычок визжит и барабан слегка
Танцоров раскачал под говор кабака,
И в лад мелодии прокуренное горло
Брань непотребную как крылья распростерло.
Все маски сброшены. За ними сброшен стыд.
И женщина глазам пропойц предстоит,
Опьянена толпой, бесстыжая, нагая,
Без околичностей жеманство отвергая.
Мужчина ей мигнет, и женщина встает,
И побежит за ним, и песню запоет,
И обезумеет, и на подмостки прыгнет,
И бросится к нему, и толстой ляжкой дрыгнет.
А тот, кто вызывал ее распутный смех,
Хватает женщину и на глазах у всех,
Как бешеный тритон наяду тащит в воду,
С добычею своей насилует природу,
Изображает срам, которого и зверь
Не в силах выдумать. А между тем теперь
Срамному зрелищу повсюду рукоплещут,
И упиваются им жадно, и трепещут.
Но зал колеблется, чего-то ждет. И вдруг
Открылся общий бал. Схватились сотни рук.
Потом сплелись тела. Неистовым галопом
Мгновенно вымыты подмостки, как потопом.
Пыль поднялась столбом, клубится по углам,
Пыль занавесила миганье тусклых ламп.
Качнулся потолок в глазах безмозглых пьяниц.
Все победила плоть, всех обездушил танец.
Сметает всех и все безумный хоровод.
Так шторм беснуется на ложе пенных вод,