Стихотворения
Шрифт:
И прыгнут на своих хозяев напоследок,
Слепые чудища накинутся на вас,
От ваших мук еще жесточе становясь.
Какой же вы лихвой заплатите за недра,
Что раскрывала вам сама природа щедро!
Каким тягчайшим злом иль хитростью какой
Искупите вы нож в ее груди нагой!
Настанет черный день, он мертвых не разбудит!
Так ни одна из войн убийственных не кутит,
Народы целые сойдут живыми в ад.
Обломки туловищ
Тела раздавленных, попавших под колеса,
Под шестерни машин, низвергнутся с откоса.
Все пытки, наконец, что Дант изобретал,
Воскреснув, двинутся на городской квартал,
Наполнят каждый дом и двор рекою слезной!
Тогда поймете вы, поймете слишком поздно:
Ты хочешь царствовать среди огня и волн,
Будь мудрым, словно бог, будь благодати полн.
Божественный огонь, что знанием назвали,
Употреблен во зло, раздуешь ты едва ли.
Враг низменных страстей, он не позволит впредь
Вам деньги загребать и в чванстве ожиреть.
Нет! Знанье на земле дается человеку
Для целей праведных, для чистых дел от века,
Чтоб уменьшались тьмы несчетных бед и зол,
Вершащих над людьми свой черный произвол,
Чтоб исцелился ум от грубых суеверий,
Чтоб человек открыл все тайники и двери,
Чтоб язвы нищеты исчезли без следа,
Чтоб радовался тот, кто не жалел труда,
Вот в чем могущество и существо познанья!
Смиренно чтите их! Иначе в наказанье
Орудье выскользнет из неумелых рук
И сразу в мстителя преобразится друг.
Машина, смертные, в работе человечьей
Как богатырь Геракл, боец широкоплечий,
Геракл, на высях гор и в глубине лесов
Разящий подлых змей и кровожадных львов,
Друг, осушающий туман болот прибрежных
И укрощающий волненье рек мятежных.
С дубинкою в руках, с колчаном за спиной
Он облегчает нам тяжелый труд земной.
Но этот же Геракл оглох от пенья фурий,
По всей Фессалии прошел он дикой бурей.
Шла кровь из мощных жил, раздувшихся на лбу,
С природой-матерью он затевал борьбу.
Напрягши мускулы, согнувши бычью выю,
Он за волосы влек громады вековые,
Расшатывал дубы и сосны корчевал.
И сына милого Геракл не узнавал.
Схватил он мальчика ручищею железной,
Страх, жалобы и плач - все было бесполезно.
Ребенка трижды он взметнул над головой
И в пропасть черную швырнул подарок свой!
Перевод П. Антокольского
ПРОГРЕСС
Какая надобность в картинах, что широко
История
В чем смысл ее страниц, крутых ее уроков,
Навеки памятных сынам,
Когда воскрешены все крайности, все беды,
Все заблуждения времен
И путь, которым шли на гибель наши деды,
Так рабски нами повторен?
О жалкие глупцы! Июльский день был ярок.
И, увенчав чело листвой,
Мы пели, полные воспоминаний ярых,
Мотив свободы огневой.
Ее священный хмель звучал в раскатах хора,
Но мы не знали, что таит
Вторая встреча с ней. Не знали мы, как скоро
За все расплата предстоит.
Нам снился светлый день, безоблачно-прозрачный,
Густая летняя лазурь.
А время хмурилось, оно дышало мрачно
Дыханием грядущих бурь.
История отцов нам заново предстала;
Кровь жертвенная потекла.
Дрожали матери. Всю ночь свинцом хлестало.
Тревога грозная росла.
Мы увидали все: и пошлость, и распутство,
И низменнейшую корысть,
И грязь предательства, и грубое искусство
Любому горло перегрызть,
И мщенье черное, и подлое бесчестье,
И усмиренье мятежа,
И штык, пронзивший мать, пронзивший с нею вместе
Дитя, прильнувшее, дрожа.
И поднялась тогда над веком вероломным
Злодейства прежнего рука
Как доказательство, что мир в пути огромном
Не сдвинулся на полвершка.
Перевод П. Антокольского
IL PIANTO
x x x
Как грустно наблюдать повсюду корни зла,
На самый мрачный лад петь про его дела,
На небе розовом густые видеть тучи,
В смеющемся лице - тень скорби неминучей!
О, счастлив взысканный приветливой судьбой!
В искусстве для него все дышит красотой.
Увы, я чувствую - когда моей бы музе
Шестнадцать было лет, я в радостном союзе
С весной ее живой, в сиянье новых дней,
Позабывать бы мог печаль души своей.
Рождались бы в душе чудесные виденья,
Я часто бы бродил лугами в дни цветенья,
По прихоти своей в безумном счастье пел
И хоть бы этим мог свой скрашивать удел!
Но слышу я в ответ рассудка строгий голос,
Который говорит: "Как сердце б ни боролось,
Знак на челе давно ты носишь роковой,
Ты мечен черною иль белой полосой,
И вопреки всему за грозовою тучей
Обязан ты идти, одолевая кручи,
Склоняя голову, не смея вдаль взглянуть,
Не ведая, кому и руку протянуть,