Стихотворения

Тютчев Федор Иванович

31 декабря 1852

Овстуг

Последняя любовь [32]

О, как на склоне наших летНежней мы любим и суеверней…Сияй, сияй, прощальный светЛюбви последней, зари вечерней!Полнеба обхватила тень,Лишь там, на западе, бродит сиянье, —Помедли, помедли, вечерний день,Продлись, продлись, очарованье.Пускай скудеет в жилах кровь,Но в сердце не скудеет нежность…О ты, последняя любовь!Ты и блаженство и безнадежность.

32

Обращено к Е. А. Денисьевой.

Не

ранее второй половины 1852 (?) – не позднее 1854

Неман

Ты ль это, Неман величавый?Твоя ль струя передо мной?Ты, столько лет, с такою славой,России верный часовой?..Один лишь раз, по воле бога,Ты супостата к ней впустил —И целость русского порогаТы тем навеки утвердил…Ты помнишь ли былое, Неман?Тот день годины роковой,Когда стоял он над тобой,Он сам – могучий южный демон,И ты, как ныне, протекал,Шумя под вражьими мостами,И он струю твою ласкалСвоими чудными очами?..Победно шли его полки,Знамена весело шумели,На солнце искрились штыки,Мосты под пушками гремели —И с высоты, как некий бог,Казалось, он парил над нимиИ двигал всем и все стерегОчами чудными своими…Лишь одного он не видал…Не видел он, воитель дивный,Что там, на стороне противной,Стоял Другой – стоял и ждал…И мимо проходила рать —Все грозно-боевые лица,И неизбежная ДесницаКлала на них свою печать…И так победно шли полки,Знамена гордо развевались,Струились молнией штыки,И барабаны заливались…Несметно было их число —И в этом бесконечном строеЕдва ль десятое челоКлеймо минуло роковое…

5 – 7 сентября 1853

Спиритистическое предсказание

Дни настают борьбы и торжества,Достигнет Русь завещанных границ,И будет старая МоскваНовейшею из трех ее столиц.

<Между ноябрем 1853 и апрелем 1854>

Лето 1854

Какое лето, что за лето!Да это просто колдовство —И как, прошу, далось нам этоТак ни с того и ни с сего?..Гляжу тревожными глазамиНа этот блеск, на этот свет…Не издеваются ль над нами?Откуда нам такой привет?..Увы, не так ли молодаяУлыбка женских уст и глаз,Не восхищая, не прельщая,Под старость лишь смущает нас.

Лето 1854

Петербург

* * *

Увы, что нашего незнанья [33] И беспомощней и грустней?Кто смеет молвить: до свиданьяЧрез бездну двух или трех дней?

11 сентября 1854

Петербург

* * *

Теперь тебе не до стихов,О слово русское, родное!Созрела жатва, жнец готов,Настало время неземное…Ложь воплотилася в булат;Каким-то божьим попущеньемНе целый мир, но целый адТебе грозит ниспроверженьем…Все богохульные умы,Все богомерзкие народыСо дна воздвиглись царства тьмыВо имя света и свободы!Тебе они готовят плен,Тебе пророчат посрамленье, —Ты – лучших, будущих временГлагол, и жизнь, и просвещенье!О, в этом испытанье строгом,В последней, в роковой борьбе,Не измени же ты себеИ оправдайся перед Богом…

33

Экспромт из французского письма к жене. К концу 1854 года Эрнестина Федоровна уже свободно читала и говорила по-русски, но семейная переписка, как и встарь, велась по-французски.

24 октября 1854

На новый 1855 год

Стоим мы слепо пред Судьбою.Не нам сорвать с нее покров…Я не свое тебе открою,А бред пророческий духов…Еще нам далеко до цели,Гроза ревет, гроза растет, —И вот – в железной колыбели,В громах родился Новый год…Черты его ужасно строги,Кровь на руках и на челе…Но не одни войны тревогиПринес он людям на земле!Не просто будет он воитель,Но исполнитель Божьих кар, —Он совершит, как поздний мститель,Давно задуманный удар…Для битв он послан и расправы,С собой принес он два меча:Один – сражений меч кровавый,Другой – секиру палача.Но для кого?.. Одна ли выя,Народ ли целый обречен?..Слова неясны роковые,И смутен замогильный сон…

Конец 1854 или начало 1855

Петербург

По случаю приезда австрийского эрцгерцога на похороны императора Николая

Нет, мера есть долготерпенью,Бесстыдству также мера есть!..Клянусь его священной тенью,Не все же можно перенесть!И как не грянет отовсюдуОдин всеобщий клич тоски:Прочь, прочь австрийского ИудуОт гробовой его доски!Прочь с их предательским лобзаньем,И весь апостольский их родБудь заклеймен одним прозваньем:Искариот, Искариот!

1 марта 1855

* * *

Пламя рдеет, пламя пышет,Искры брызжут и летят,А на них прохладой дышитИз-за речки темный сад.Сумрак тут, там жар и крики,Я брожу как бы во сне, —Лишь одно я живо чую:Ты со мной и вся во мне.Треск за треском, дым за дымом,Трубы голые торчат,А в покое нерушимомЛистья веют и шуршат.Я, дыханьем их обвеян,Страстный говор твой ловлю…Слава Богу, я с тобою,А с тобой мне – как в раю.

10 июля 1855

Петербург

* * *

Так, в жизни есть мгновения —Их трудно передать,Они самозабвенияЗемного благодать.Шумят верхи древесныеВысоко надо мной,И птицы лишь небесныеБеседуют со мной.Все пошлое и ложноеУшло так далеко,Все мило-невозможное,Так близко и легко.И любо мне, и сладко мне,И мир в моей груди,Дремотою обвеян я —О время, погоди!

<Июль 1855>

* * *

Эти бедные селенья,Эта скудная природа —Край родной долготерпенья,Край ты Русского народа!Не поймет и не заметитГордый взор иноплеменныйЧто сквозит и тайно светитВ наготе твоей смиренной.Удрученный ношей крестной,Всю тебя, земля родная,В рабском виде царь небесныйИсходил, благословляя.

13 августа 1855

* * *

Вот от моря и до моряНить железная бежит,Много славы, много горяЭта нить порой вестит.И, за ней следя глазами,Путник видит, как поройПтицы вещие садятсяВдоль по нити вестовой.Вот с поляны ворон черныйПрилетел и сел на ней,Сел и каркнул, и крыламиЗамахал он веселей.И кричит он, и ликует,И кружится все над ней:Уж не кровь ли ворон чуетСевастопольских вестей?