Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

27

Когда гонима бурей роковойШипит и мчится с пеною своей,Она все помнит тот залив родной,Где пенилась в приютах камышей,И, может быть, она опять придетВ другой залив, но там уж не найдетСебе покоя: кто в морях блуждал,Тот не заснет в тени прибрежных скал.

28

Я предузнал мой жребий, мой конец,И грусти ранняя на мне печать;И как я мучусь, знает лишь творец;Но равнодушный мир не должен знать.И не забыт умру я. Смерть мояУжасна будет; чуждые краяЕй удивятся, а в родной странеВсе проклянут и память обо мне.

29

Все. Нет, не все: созданье есть одно,Способное любить – хоть не меня;До этих пор не верит

мне оно,Однако сердце, полное огня,Не увлечется мненьем, и моеПророчество припомнит ум ее,И взор, теперь веселый и живой,Напрасной отуманится слезой.

30

Кровавая меня могила ждет,Могила без молитв и без креста,На диком берегу ревущих водИ под туманным небом; пустотаКругом. Лишь чужестранец молодой,Невольным сожаленьем, и молвой,И любопытством приведен сюда,Сидеть на камне станет иногда

31

И скажет: отчего не понял светВеликого, и как он не нашелСебе друзей, и как любви приветК нему надежду снова не привел?Он был ее достоин. И печальЕго встревожит, он посмотрит вдаль,Увидит облака с лазурью волн,И белый парус, и бегучий челн.

32

И мой курган! – любимые мечтыМои подобны этим. Сладость естьВо всем, что не сбылось, – есть красотыВ таких картинах; только перенестьИх на бумагу трудно: мысль сильна,Когда размером слов не стеснена,Когда свободна, как игра детей,Как арфы звук в молчании ночей!

Романс к И…

Когда я унесу в чужбину [72] Под небо южной стороныМою жестокую кручину,Мои обманчивые сныИ люди с злобой ядовитойОсудят жизнь мою порой, —Ты будешь ли моей защитойПеред бесчувственной толпой?

О, будь!.. о! вспомни нашу младость,Злословья жертву пощади,Клянися в том! чтоб вовсе радостьНе умерла в моей груди,Чтоб я сказал в земле изгнанья:Есть сердце, лучших дней залог,Где почтены мои страданья,Где мир их очернить не мог.

72

Романс к И… («Когда я унесу в чужбину …»)

Печатается по авторизованной копии ИРЛИ.

Стихотворение обращено к Наталье Федоровне Ивановой. В измененном виде включено в драму «Странный человек» как стихи Владимира Арбенина («Когда одни воспоминанья»). Варьирует (особенно в «Странном человеке») лирическую тему стихотворения Т. Мура «When he who adores thee» («Когда тот, кто обожает тебя…») из цикла «Ирландские мелодии».

Завещание

(Из Гете) [73]

1

Есть место: близ тропы глухой,В лесу пустынном, средь поляныГде вьются вечером туманы,Осеребренные луной…Мой друг! ты знаешь ту поляну;Там труп мой хладный ты зарой,Когда дышать я перестану!

2

Могиле той не откажиНи в чем, последуя закону;Поставь над нею крест из кленуИ дикий камень положи;Когда гроза тот лес встревожит,Мой крест прошельца привлечет;И добрый человек, быть может,На диком камне отдохнет.

73

Завещание («Есть место: близ тропы глухой…»)

В автографе приписка в скобках: «Середниково, ночью; у окна».

В авторизованной копии есть одзаголовок «(Из Гете)», однако ни одно из произведений Гете не может рассматриваться в качестве оригинала. Существуетпредположение, что Лермонтов облек в стихотворную форму предсмертное письмо героя романа Геге «Страдания молодого Вертера» (1774).

Сижу я в комнате старинной…

Сижу я в комнате старинной [74] Один с товарищем моим,Фонарь горит, и тенью длиннойПол омрачен. Как легкий дым,Туман окрестность одевает,И хладный ветер по листамВысоких лип перебегает.Я у окна. Опасно намЗаснуть. А как узнать? быть может.Приход нежданный пас встревожит!Готов мой верный пистолет,В стволе свинец, на полке порох.У

двери слушаю… чу! – шорохВ развалинах… и крик! – но нет!То мышь летучая промчалась,То птица ночи испугалась!На темной синеве небесЛуна меж тучками ныряет.Спокоен я. Душа пылаетОтвагой: ни мертвец, ни бес,Ничто меня не испугает.Ничто… волшебный талисманЯ на груди ношу с тоскою;Хоть не твоей любовью лап,Он освящен твоей рукою!

74

«Сижу я в комнате старинной…»

В автографе приписка рукой Лермонтова: «(Средниково) (В мыльне) (Ночью, когда мы ходили попа пугать)».

К ***

Всевышний произнес свой приговор, [75] Его ничто не переменит;Меж нами руку мести он простерИ беспристрастно все оценит.Он знает, и ему лишь можно знать,Как нежно, пламенно любил я,Как безответно все, что мог отдать.Тебе на жертву приносил я.Во зло употребила ты права,Приобретенные над мною,И мне польстив любовию сперва,Ты изменила – бог с тобою!О нет! я б не решился проклянуть!Все для меня в тебе святое:Волшебные глаза и эта грудь,Где бьется сердце молодое.Я помню, сорвал я обманом разЦветок, хранивший яд страданья, —С невинных уст твоих в прощальный часНепринужденное лобзанье;Я знал: то не любовь – и перенес;Но отгадать не мог я тоже,Что всех моих надежд, и мук, и слезВеселый миг тебе дороже!Будь счастлива несчастием моимИ, услыхав, что я страдаю,Ты не томись раскаяньем пустым.Прости! – вот все, что я желаю…Чем заслужил я, чтоб твоих очейЗатмился свежий блеск слезами?Ко смеху приучать себя нужней:Ведь жизнь смеется же над нами!

75

К*** («Всевышний произнес свой приговор…»)

Стихотворение обращено к Н. Ф. Ивановой (ср. в стихотворении «К Н. И…» слова: «Прощальный поцелуй однажды. Я сорвал с нежных уст твоих»).

Желание

Зачем я не птица, не ворон степной, [76] Пролетевший сейчас надо мной?Зачем не могу в небесах я паритьИ одну лишь свободу любить?

На запад, на запад помчался бы я,Где цветут моих предков поля,Где в замке пустом, на туманных горах,Их забвенный покоится прах.

76

Желание («Зачем я не птица, не ворон степной…»)

В автографе приписка: «(Средниково. Вечер на бельведере (29 июля)».

Написано под впечатлением семейной легенды о шотландских предках Лермонтовых. Здесь развита тема, намеченная раньше в стихотворении «Гроб Оссиана».

На древней стене их наследственный щитИ заржавленный меч их висит.Я стал бы летать над мечом и щитом,И смахнул бы я пыль с них крылом;

И арфы шотландской струну бы задел,И по сводам бы звук полетел;Внимаем одним, и одним пробужден,Как раздался, так смолкнул бы он.

Но тщетны мечты, бесполезны мольбыПротив строгих законов судьбы.Меж мной и холмами отчизны моейРасстилаются волны морей.

Последний потомок отважных бойцовУвядает средь чуждых снегов;Я здесь был рожден, но нездешний душой…О! зачем я не ворон степной?..

К деве небесной

Когда бы встретил я в раюНа третьем небе образ твой,Он душу бы пленил моюСвоей небесной красотой;И я б в тот миг (не утаю)Забыл о радости земной.Спокоен твой лазурный взор,Как вспоминание об нем;Как дальный отзыв дальных гор,Твой голос нравится во всем;И твой привет и твой укор,Все полно, дышит божеством.Не для земли ты создана,И я могу ль тебя любить?Другая женщина должнаНадежды юноши манить;Ты превосходней, чем она,Но так мила не можешь быть!