Стихотворения

Ходасевич Владислав Фелицианович

Дождь

Я рад всему: что город вымок, Что крыши, пыльные вчера, Сегодня, ясным шелком лоснясь, Свергают струи серебра. Я рад, что страсть моя иссякла. Смотрю с улыбкой из окна, Как быстро ты проходишь мимо По скользкой улице, одна. Я рад, что дождь пошел сильнее И что, в чужой подъезд зайдя, Ты опрокинешь зонтик мокрый И отряхнешься от дождя. Я рад, что ты меня забыла, Что, выйдя из того крыльца, Ты на окно мое не взглянешь, Не вскинешь на меня лица. Я рад, что ты проходишь мимо, Что

ты мне все-таки видна, Что так прекрасно и невинно Проходит страстная весна. 7 апреля 1908 Москва

Милому другу

Ну, поскрипи, сверчок! Ну, спой, дружок запечный! Дружок сердечный, спой! Послушаю тебя — И, может быть, с улыбкою беспечной Припомню все: и то, как жил любя, И то, как жил потом, счастливые волненья В душе измученной похоронив навек, — А там, глядишь, усну под это пенье. Ну, поскрипи! Сверчок да человек — Друзья заветные: у печки, где потепле, Живем себе, живем, скрипим себе, скрипим, И стынет сердце (уголь в сизом пепле), И все былое — призрак, отзвук, дым! Для жизни медленной, безропотной, запечной Судьба заботливо соединила нас. Так пой, скрипи, шурши, дружок сердечный, Пока огонь последний не погас! 8 августа 1911 Звенигород

Мыши

1

Ворожба

Догорел закат за речкой. Загорелись три свечи. Стань, подруженька, за печкой, Трижды ножкой постучи. Пусть опять на зов твой мыши Придут вечер коротать. Только нужно жить потише, Не шуметь и не роптать. Есть предел земным томленьям, Не горюй и слез не лей. С чистым сердцем, с умиленьем Дорогих встречай гостей. В сонный вечер, в доме старом, В круге зыбкого огня Помолись-ка нашим ларам За себя и за меня. Свечи гаснут, розы вянут, Даже песне есть конец, — Только мыши не обманут Истомившихся сердец. Январь 1913

2

Сырнику

Милый, верный Сырник, друг незаменимый, Гость, всегда желанный в домике моем! Томно веют весны, долго длятся зимы, — Вечно я тоскую по тебе одном. Знаю: каждый вечер робко скрипнет дверца, Прошуршат обои — и приходишь ты Ласковой беседой веселить мне сердце В час отдохновенья, мира и мечты. Ты не разделяешь слишком пылких бредней, Любишь только сыр, швейцарский и простой Редко ходишь дальше кладовой соседней, Учишь жизни ясной, бедной и святой. Заведу ли речь я о Любви, о Мире — Ты свернешь искусно на любимый путь: О делах подпольных, о насущном сыре, — А в окно струится голубая ртуть — Друг и покровитель, честный собеседник, Стереги мой домик до рассвета дня… Дорогой учитель, мудрый проповедник, Обожатель сыра, — не оставь меня! Осень 1913

3

Молитва

Все былые страсти, все тревоги Навсегда забудь и затаи… Вам молюсь я, маленькие боги, Добрые хранители мои. Скромные примите приношенья: Ломтик сыра, крошки со стола… Больше нет ни страха, ни волненья: Счастье входит в сердце, как игла. (Осень 1913)

Звезда над пальмой

За окном — ночные разговоры, Сторожей певучие скребки. Плотные спусти, Темира, шторы, Почитай мне про моря, про горы, Про таверны, где в порыве ссоры Нож с ножом скрещают моряки. Пусть опять селенья жгут апахи, Угоняя тучные стада, Пусть блестят в стремительном размахе Томагавки, копья и навахи, — Пусть опять прихлынут к сердцу страхи, Как в былые, детские года! Я устал быть нежным и счастливым! Эти песни, ласки, розы — плен! Ах, из роз люблю я сердцем лживым Только ту, что жжет огнем ревнивым, Что зубами с голубым отливом Прикусила хитрая Кармен! 1 января 1916

Портрет

Царевна ходит в красном кумаче, Румянит губы ярко и задорно, И от виска на поднятом плече Ложится бант из ленты черной. Царевна душится изнеженно и пряно И любит смех, и шумный балаган, — Но что же делать, если сердце пьяно От поцелуев и румян? Начало 1911

Прогулка

Хорошо, что в этом мире Есть магические ночи, Мерный скрип высоких сосен, Запах тмина и ромашки И луна. Хорошо, что в этом мире Есть еще причуды сердца, Что царевна, хоть не любит, Позволяет прямо в губы Целовать. Хорошо, что, словно крылья На серебряной дорожке, Распластался тонкой тенью, И колышется, и никнет Черный бант. Хорошо с улыбкой думать, Что царевна (хоть не любит!) Не забудет ночи лунной, Ни меня, ни поцелуев — Никогда! Весна 1910

Досада

Что сердце? Лань. А ты стрелок, царевна. Но мне не пасть от полудетских рук, И, промахнувшись, горестно и гневно Ты опускаешь неискусный лук. И целый день обиженная бродишь Над озером, где ветер и камыш, И резвых игр, как прежде, не заводишь, И песнями подруг не веселишь. А день бежит, и доцветают розы В вечерний, лунный, в безысходный час, — И, может быть, рассерженные слезы Готовы хлынуть из огромных глаз. Начало 1911

Успокоение

Сладко жить в твоей, царевна, власти, В круге пальм, и вишен, и причуд. Ты как пена над бокалом Асти, Ты — небес прозрачный изумруд. День пройдет, сокроет в дымке знойной Смуглые, ленивые черты, — Тихий вечер мирно и спокойно Сыплет в море синие цветы. Там, внизу, звезда дробится в пене, Там, вверху, темнеет сонный куст. От морских прозрачных испарений Солоны края румяных уст… И душе не страшно расставанье — Мудрый дар играющих богов. Мир тебе, священное сиянье Лигурийских звездных вечеров. Июнь 1911 Генуя

Завет

Благодари богов, царевна, За ясность неба, зелень вод, За то, что солнце ежедневно Свой совершает оборот; За то, что тонким изумрудом Звезда скатилась в камыши, За то, что нет конца причудам Твоей изменчивой души; За то, что ты, царевна, в мире Как роза дикая цветешь И лишь в моей, быть может, лире Свой краткий срок переживешь. Осень 1912