Стихотворения

Мориц Юнна Петровна

Идет древнегреческий парень,

его бесподобна обложка.

Кончается улица морем,

на рейде качаются бриги…

Папирус в ручье за подворьем

так светится в солнечной книге!

Я странствую, я процветаю,

натуру пишу на продажу,

я людям на счастье гадаю,

сдувая отчаянья сажу.

Кочую, но всюду я - дома,

и мне улыбаются, словно

я каждой собаке знакома

и жителям всем поголовно.

Была я грешна, потакая

неблагодарности черной.

Теперь я совсем не такая,

судьба

моя стала просторной,

она благодарна отрыву

от неблагодарного множества,

где хочет волшебную рыбу

иметь на посылках ничтожество.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Выходит овен за калитку,

пасется беленький в траве,

как будто дергают за нитку,

привязанную к голове.

За нитку голода в спектакле

марионетку теребя,

себя скрывающий - не так ли

все время дергает тебя?…

К зеленой пище белый овен

склоняется сто тысяч раз,

и в ритме жертвы безусловен

его печалью пьяный глаз.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

КРОЛИК

Кто не имеет ничего,

тот все-таки имеет Нечто,

чего никак иметь не может

тот, кто уже имеет всё…

Имея всё, никак нельзя

иметь отсутствие всего,

что жить мешает налегке

и быть любимым не за то, что -

увы!
– умеешь всё иметь.

Умеющие всё иметь,

имеющие всё уметь,

уж никогда не поимеют,

не поумеют никогда

поимку кролика, чьи лапки

нам постоянно разгребают

холмы и холмики сокровищ,

которых я не назову,

чтоб те, кто всё уже имеет,

не оторвали эти лапки

от кролика, от нас с тобою,

кто не имеет ничего

такого, то есть барахла,

которое имеют все,

кто здесь уже имеет всё -

всё, кроме Кролика Сокровищ.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Так много дней

среди теней

нездешней белизны,

среди огней,

где всех бедней

старьевщик новизны,

что по утрам,

по вечерам,

как ветер по дворам,

поет в проем:

"Старье берем!" -

и ловит новый хлам,

и свой улов

поверх голов

перебирает там,

где вечно свежей новизной

нам остается лишь сквозной

мотив - тирим-пам-пам,

ля-ля, тирим-пам-пам!…

1994

Источник:

ОКТЯБРЬ

* * *

Проспи, проспи, художник,

Добычу и трофей!

Иначе, мой Орфей,

Ты будешь корифей.

Проспи, проспи раздачу

Лаврового листа,

И бешенство скота,

И первые места.

Проспи трескучий бред

Блистательных побед,

Проспи свою могилу

И в честь нее обед.

Проспи, проспи, художник,

Проспи, шалтай-болтай,

Проспи же все, что можно,

И всюду опоздай!

А катится клубком

За лакомым куском

Пусть тот, кто тем и славен,

Что был с тобой знаком.

Проспи, проспи знакомство

Столь славное!… Проспи.

Пусть кот не спит ученый

На той златой цепи.

1998

Источник: ОКТЯБРЬ

* * *

Ночь на исходе лета,

щели забиты мраком,

дождь, как разболтанная карета,

с грохотом катится по оврагам.

Занавесила окна вода.

В карете дышит, мерцая,

облаками закутанная звезда -

не вижу ее лица я,-

только биенье за толстой тьмой,

только ритм, остальное - мнимо.

Так виднелась комета прошлой зимой -

только при взгляде мимо,

когда в хрусталик вовлечена

вся книга небес текучих,

где дышит вести величина,

сжимаясь и разжимаясь в тучах.

Только при взгляде мимо,

и ты этот знаешь взгляд,

льнущий неодолимо

к силам, простертым над.

1996

Источник: ОКТЯБРЬ

ПАМЯТИ РАИСЫ МАКСИМИЛИАНОВНЫ НЕМЧИНСКОЙ

Малюсенькая воздушная акробатка

носила грим из японских глаз.

Младенческая кроватка

была бы ей в самый раз.

Пахло в ее цирковом вагончике

слонами, тиграми - кем хотите,

и во весь подоконник светились флакончики

с благовоньями Нефертити.

Она работала кометой Галлея,

то есть без лонжи - как все кометы,

полагая, что так она будет целее,

чем другие летающие предметы.

На ней была серебристая маечка

с молнией меж лопаток.

Огромный атлет говорил ей: "Раечка,

моя девочка!…" Шел ей седьмой десяток.

Малюсенькая воздушная акробатка