Стихотворения

Баркова Анна Александровна

Это самое страшное море Земли: Тошнотворно, густо, несолоно. Волны нахлынули, понесли, Безобразные, грязные волны. Утягивают на дно, Где растленье, тленье и мерзость. Жажды воздуха? вот смешно! И нелепость, и глупая дерзость. Тусклые, словно олово, Волны встают вокруг, Но это не волны, а головы, И всплески когтистых рук. Тянутся руки к горлу, тянут туда, вниз. Какого тебе простора? Погружайся молча. Смирись.

3 июня 1971

Ты

напрасно тратишь нервы…

Ты напрасно тратишь нервы, Не наладишь струнный строй, Скука, скука — друг твой первый, А молчанье — друг второй. А друзья, что рядом были, Каждый в свой пустился путь, Все они давно уплыли, И тебе их не вернуть. Хоть ты их в тетради втиснула, Хоть они тебе нужны, Но они в дела записаны И в архивах сожжены. И последний, и невольный Подневольной песни крик Береги с великой болью, Береги и в смертный миг. Ты склоняешься к закату, Ты уйдешь в ночную тьму, Песни скованной, распятой Не пожертвуй никому.

1972

О, если б за мои грехи…

О, если б за мои грехи Без вести мне пропасть! Без похоронной чепухи Попасть к безносой в пасть! Как наши сгинули, как те, Кто не пришел назад. Как те, кто в вечной мерзлоте Нетленными лежат.

1972

Черная синева

Сумерки холодные. Тоска. Горько мне от чайного глотка. Думы об одном и об одном, И синеет что-то за окном. Тишина жива и не пуста. Дышат книг сомкнутые уста, Только дышат. Замерли слова, За окном темнеет синева. Лампа очень яркая сильна, Синева вползает из окна. Думы об одном и об одном. Синева мрачнеет за окном. Я густое золото люблю, В солнце и во сне его ловлю, Только свет густой и золотой Будет залит мертвой синевой. Прошлого нельзя мне возвратить, Настоящим не умею жить. У меня белеет голова, За окном чернеет синева.

1973

Костер в ночи безбрежной…

Костер в ночи безбрежной, Где больше нет дорог, Зажгли рукой небрежной Случайность или рок. В нем сладость, мука, горечь, И в колдовском чаду, С годами тяжко споря, На зов его иду.

3 июля 1973

И в близости сердца так одиноки…

И в близости сердца так одиноки, Как без живых космическая ночь. Из отдаленных вышли мы истоков, На миг слились — и прочь, и снова прочь. И каждый там пройдет, в своем просторе, В пустом, где умирают все лучи. Мы вновь сольемся в равнодушном море, Где нас не разлучить, не разлучить.

8 июля 1973

Да, я смешна, невзрачна…

Да, я смешна, невзрачна, Нелепы жест и речь, Но сердце жаждет мрачно Обжечься и зажечь.

1973

Российская тоска

Хмельная, потогонная, Ты нам опять близка, Широкая, бездонная, Российская тоска. Мы строили и рушили, Как малое дитя. И в карты в наши души Сам черт играл шутя. Нет, мы не Божьи дети, И нас не пустят в рай, Готовят на том свете Для нас большой сарай. Там нары кривобокие, Не в лад с доской доска, И там нас ждет широкая Российская тоска.

13–14 декабря 1974

Эмигранты

Эмигранты внутренние, внешние, Все мы эмигранты навсегда. Чем бы мы порой себя ни тешили, Гаснет дружба и растет вражда. Эмигранты внутренние, внешние, Не зовут нас и не ждут нигде — Лишь в одном отечестве нездешнем, На незародившейся звезде.

1974

Заклятие

Я в глаза твои загляну, Я тебя навсегда закляну. Ты не сможешь меня забыть И тоску обо мне избыть. Я с туманом — в окно — в твой дом И в тумане истаю седом. Ты пройдешь по знакомым местам И услышишь мой голос там. В переулках темных, глухих Ты услышишь вот эти стихи. И увидишь: я жду на углу И рассеюсь в вечернюю мглу. Я тебя навсегда закляну. Я в твоем, ты в моем плену.

1974

Ни хулы, ни похвалы…

«В тихий час вечерней мглы…»

(забыла, чье)

Ни хулы, ни похвалы Мне не надо. Все пустое. Лишь бы встретиться с тобою «В тихий час вечерней мглы». За неведомой страною Разрешатся все узлы. Там мы встретимся с тобою «В тихий час вечерней мглы».

10 сентября 1974

Такая злоба к говорящей своре…

Такая злоба к говорящей своре, Презрение к себе, к своей судьбе. Такая нежность и такая горечь К тебе. В мир брошенную — бросят в бездну, И это назовется вечным сном. А если вновь вернуться? Бесполезно: Родишься Ты во времени ином. И я тебя не встречу, нет, не встречу, В скитанья страшные пущусь одна. И если это возвращенье — вечность, Она мне не нужна.

1975

Шутка

В переулке арбатском кривом Очень темный и дряхлый дом Спешил прохожим угрюмо признаться: «Здесь дедушка русской авиации». А я бабушка чья? Пролетарская поэзия внучка моя — Раньше бабушки внучка скончалась — Какая жалость!

1975

Я сама, наверно, кому-то приснилась…

Я сама, наверно, кому-то приснилась, И кто-то, наверно, проснется сейчас. Оттого на душе больная унылость… Кто проснется? Кто встретит рассветный час? Кто припомнит сон тяжелый и смутный И спросит: а сон этот был ли сном? Кто проснется в комнате неприютной, Словно в тумане холодном речном?

8 октября 1975