Ночь. И снится мне твоя рукаНа безумной голове моей. Ночь.Постель холодная жестка,За окном свистящий снеговей.Словно сбились ветры всей землиВ буйный и нестройный пьяный кругИ мятеж свирепый завели,Рушат все, ломают все вокруг.И дрожит от ужаса жилье —Наш приют и наш казенный дом,Одеяла наши и белье —Все казенным мечено клеймом.Где-то строго охраняют листС записью преступных наших дел,А за окнами злорадный свист:«Восставайте с нами все, кто смел!»
1954
Благополучие
раба
И вот благополучие раба:Каморочка для пасквильных писаний.Три человека в ней. Свистит трубаМетельным астматическим дыханьем.Чего ждет раб? Пропало все давно,И мысль его ложится проституткойВ казенную постель. Все, все равно.Но иногда становится так жутко…И любит человек с двойной душой,И ждет в свою каморку человека,В рабочую каморку. Стол большой,Дверь на крючке, замок-полукалека…И каждый шаг постыдный так тяжел,И гнусность в сердце углубляет корни.Пережила я много всяких зол,Но это зло всех злее и позорней.
1954
Дурочка
Я сижу одна на крылечке, на крылечке,И стараюсь песенку тинькать.В голове бегает, кружится человечекИ какой-то поворачивает винтик.Я слежу вот за этой серенькой птичкой…Здесь меня не увидит никто.Человечек в голове перебирает вещички,В голове непрестанное: ток, ток.«Это дурочка», — вчера про меня шепнули,И никто не может подумать о нём.А, чудесная птичка! Гуленьки, гули!Человечек шепчет: «Подожги-ка свой дом».Голова болит из-за тебя, человечек.Какой вертлявый ты, жужжащий! Как тонок!Вытащу тебя, подожгу на свечке,Запищишь ты, проклятый, как мышонок.
1954
Тоска татарская
Волжская тоска моя, татарская,Давняя и древняя тоска,Доля моя нищая и царская,Степь, ковыль, бегущие века.По соленой Казахстанской степиШла я с непокрытой головой.Жаждущей травы предсмертный лепет,Ветра и волков угрюмый вой.Так идти без дум и без боязни,Без пути, на волчьи на огни,К торжеству, позору или казни,Тратя силы, не считая дни.Позади колючая преграда,Выцветший, когда-то красный флаг,Впереди — погибель, месть, награда,Солнце или дикий гневный мрак.Гневный мрак, пылающий кострами,То горят большие города,Захлебнувшиеся в гнойном сраме,В муках подневольного труда.Все сгорит, все пеплом поразвеется.Отчего ж так больно мне дышать?Крепко ты сроднилась с европейцами,Темная татарская душа.
1954
Она молчит полузадушенно…
Она молчит полузадушенно,Молчит, но помнит все и ждет,И в час, когда огни потушены,Она тихонько подойдет,Согнет и голову, и плечи мне,И ненавидя, и любя,И мне же, мною искалечена,Мстит за меня и за себя.
50-е годы
Нет, о прошлом не надо рассказывать…
Нет, о прошлом не надо рассказыватьБыло пламя и — протекло.А теперь игрою алмазноюЛедяное блещет окно.Да. Я стала совсем другая,Не узнают друзья меня.Но мороз иногда обжигаетЖарче солнца, больнее огня.
1954
Предтеча
Я — с печальным взором предтеча.Мне суждено о другой вещатьКосноязычной суровой речьюИ дорогу ей освещать.Я в одеждах тёмных страданияЕй готовлю светлый приём.Выношу я гнёт призванияНа
усталом плече моём.Отвергаю цветы и забавы я,Могилу нежности рою в тени.О, приди, приди, величавая!Утомлённого предтечу смени.Не могу я сумрачным духомЗемные недра и грудь расцветить.Ко всему моё сердце глухо,Я лишь тебе готовлю пути.Я — неделя труда жестокого,Ты — торжественный день седьмой.Предтечу смени грустноокого,Победительный праздник земной!Я должна, скорбный предтеча,Для другой свой путь потерять,И вперёд, ожидая встречи,Обезумевший взор вперять.
1954
Хоть в метелях душа разметалась…
Хоть в метелях душа разметалась,Все отпето в мертвом снегу,Хоть и мало святынь осталось,—Я последнюю берегу.Пусть под бременем неудачиИ свалюсь я под чей-то смех,Русский ветер меня оплачетКак оплакивает нас всех.Может быть, через пять поколений,Через грозный разлив временМир отметит эпоху смятенийИ моим средь других имен.
1954
Ожидает молчание. Дышит…
Ожидает молчание. Дышит.И струной напрягается вновь.И мне кажется: стены слышат,Как в артериях бьется кровь.От молчания тесно. И мало,Мало места скупым словам.Нет, нельзя, чтоб молчание ждалоИ в лицо улыбалось нам.
1954
Белая ночь. Весенняя ночь…
Белая ночь. Весенняя ночь.Падает северный майский снег.Быстро иду от опасности прочьНа арестантский убогий ночлег.В душном бараке смутная тьма,На сердце смута и полубред.Спутано все здесь: весна и зима,Спутано «да» с замирающим «нет»,
1954
Люблю со злобой, со страданьем…
Люблю со злобой, со страданьем,С тяжелым сдавленным дыханьем,С мгновеньем радости летучей,С нависшею над сердцем тучей,С улыбкой дикого смущенья,С мольбой о ласке и прощенье.
1954
Не гони меня, не гони…
1Не гони меня, не гони.Коротки наши зимние дни.Отпылала и нас обожглаНаша белая вешняя мгла.Не хочу, чтобы кто-то из насОхладел, и замолк, и угас.Чтобы кто-то из нас погасилЭту вспышку надломленных силИ последнюю страсть в краю,Где я горько смеюсь и поюО любви своей и о том,Что мы прошлое не вернем.2Я искала тебя во сне,Но пути преграждали мнеТо забор глухой, то овраг,И я вспять обращала шаг.И услышала голоса:— Уведут в четыре часа.Я блуждала в тоскливом бреду:— Я умру, если не найду!Если вместе нельзя нам быть,То мне незачем больше жить!Ты нужнее, чем воздух и свет,Без тебя мне и воздуха нет!И в скитаньях страшного снаЯ теряюсь, больна и одна.
1954
Русь
Лошадьми татарскими топтана,И в разбойных приказах пытана,И петровским калечена опытом,И петровской дубинкой воспитана.И пруссаками замуштрована,И своими кругом обворована.Тебя всеми крутило теченьями,Сбило с толку чужими ученьями.Ты к Европе лицом повернута,На дыбы над бездною вздернута,Ошарашена, огорошена,В ту же самую бездну и сброшена.И жива ты, живьем-живехонька,И твердишь ты одно: «Тошнехонько!Чую, кто-то рукою железноюСнова вздернет меня над бездною».