Стихотворения

Панченко Николай Васильевич

САД

Амфитеатром сад сошел На луг с звенящею канавой. А там — напевы диких пчел И ос, баюкающих травы. Еще холодная коса Стеблей цветочных не коснулась, И серебром лежит роса, И ива аркою согнулась. И луг живет. А утро светит. И воздух чист и голосист. И вешний миг скворец приветит, И томно-долог иволг свист. Берез веселый хоровод Шумит, сверкая и белея: Кругами мерными идет На луг зеленая аллея! И яблоня, в наряде Мая, Под снежно-розовой

фатой Замлела, платье подымая Над осторожной высотой. И старый тополь — точно маг В остроконечной темной шапке. А аист грезит на часах, Как бы держа гнездо в охапке… 1909

«Кудрявых туч седой барашек…»

Кудрявых туч седой барашек Над неба синей полосой И стебли смятые ромашек — Следы, забытые грозой. Она промчалась над лугами, Бесцеремонно грохоча, И, издеваясь над ольхами, Пугала лезвием меча. Но ветер, хлынувший из рощи, Как перья легкие, разнес И облаков сквозные мощи, И хохот каменных угроз. И день, склоненный полумраком, Опять серебряно парит, И солнце вновь расцветшим маком В выси поднявшейся горит. 1909

«Облака, как белые межи…»

Облака, как белые межи, Поделили голубое небо. Ветер дунул, крикнул: — Не лежи, Уходи: вон — дождевая треба! Чуть толкнул и к югу улетел. А — почти сейчас — и дождь нахлынул И струями ярко заблестел, Как стальные обручи кто кинул. Лиловато-красный свет мелькнул, Окаймил разорванные тучи. Миг — и вздрогнул небосклон. И гул Звонко пал, серебряно-текучий. 1909

У СТАРОЙ МЕЛЬНИЦЫ

Сонно светит снежный серп В водомете вешних верб. Зелень зыбкая зарит Близость пыльных плавных плит. Поле. Плачет пьяный пес. Водяной в воде сопит. Дух дохнул, дошел, донес Шумы. Шелком шелестит. Рваной рясой рыжий поп Запахнул ребенка в гроб. Веет вешний вертоград. Звезды — в злате виноград. 1909

НА КОЛОКОЛЬНЕ

Синий купол в бледных звездах, Крест червонней поздней ржи. Летом звонким режут воздух Острокрылые стрижи. А под маковкой за уши Кто-то Темный из села, Точно бронзовыя груши, Прицепил колокола. И висят они, как серьги, И звонят к Христову дню. В меловой живя пещерке, Голубь сыплет воркотню. Вот, в ветшающие сени Поднимается старик. И кряхтят под ним ступени, И стенной добреет Лик. И рукой дрожащей гладит Бронзу сгорбившийся дед: Ох, на плечи в тихом ладе Навалилось много лет! Стелет рваною овчиной На скамейке свой тулуп, Щурит око на овины И жует трясиной губ. 1909

ПРЕДУТРЕННЕЕ

Свежает. В побледневшем небе Еще стоит одна звезда. Она четка, как яркий жребий, Красна, как медная руда. Но и она жива минутой, Но и она потухнет вдруг! Каймой широкой и согнутой Ушел в туманы росный луг. И на пригорке посизевшем Заметны знаки уж утра: Обдаст лицо теплом осевшим И дымом позднего костра. 1909

ЧЕРНАЯ СМОРОДИНА

Как тошнотворно пахнут листья Смородины — не красной — черной!.. А берег речки все скалистей Идет извилиной узорной. Короче тени. Но под ними — В воде синей тростник стоит, Крупнее рыбы, будто в дыме. Их плавники струя двоит. Скал раскаленная ограда Под солнцем стойким горяча. И тянет вянущей прохладой К бассейну светлого ключа. Тут искупаться бы. Но кору Смородина на зное жжет. Дурман плывет. Восходит в гору. И тяжким тленьем обдает… 1909

«Сверкали окна пред грозой…»

Сверкали окна пред грозой, Как полированная сталь. И дождь косой шел полосой, И грохотала грузно даль. Лес понижал и посерел В колонне первой дождевой. И хутор скорбно присмирел И стал заплаканной вдовой. Зернистый дождь по камышу Покатых крыш застрекотал. И в огороде чрез межу Крапиву ветер закатал. Но скоро шумное каре Вождь тучевой к реке увел. Сияет в млечном серебре Березы влажный ствол. 1909

«Вода в затоне нежна, как мрамор…»

Вода в затоне нежна, как мрамор Голубоватый и сквозной. В скалистом гроте гурьба карамор Пережидает скудный зной. Блестит сухая там паутина, Белеет воздух — молоко. А под вербою, зарывшись в тину, Лягушка дышит глубоко. 1909

ПОД ВЕЧЕР

Уж вечер недалек, и с поля тянет Струей пахуче-ровной ветерок. И знаешь: за пригорком сено вянет, И цвет травы, как старый хром, поблек. И, утомленная теплом душистым, На отдых собирается земля. Сафьяном золотеюще-лучистым Закат, грустя, подернул тополя. Уж скоро вечер голубым потопом — С отливом зелени — зальет луга, И осторожный сумрак по окопам Канав сойдет, как призрак, в облога. А ночь вновь будет душной и беззвездной… Вновь из зарниц гудящих семя гроз На нивы упадет, краснея, слезно… Как пахнет теплой сыростью берез!.. Густеет мгла… И голубиной стаи Над садом снежные летят клочки. Уж мчат, над черной липою блистая,— Как будто смотришь в белые очки… 1909

ЗНОЙНЫЕ ТРУБЫ

Как в накаляемой печи, В тиши лиловый воздух гас, И солнца желтые мечи Пронзали полдня первый час. Как разноцветный пыльный хлам, Пылал под зноем огород. На кухне трубы по углам Раскрыли жадно черный рот. И, точно жала, языки Их колебались, но острей — В зловещем пламени легки — Крыл бархатных нетопырей. Жизнь отмирала. Даже куст Крапивы ржавой под окном Увял, зачах. И был он пуст Под зыбью тронутым огнем. И, глядя на полы, во мглу, Вся, как змея в клубке, груба, Согнув колено по углу, Зияла черная труба. 1909