Шрифт:
Роман КАНУШКИН
Стилет: Обратный отсчет
Мы не способны верить в рай и еще меньше в ад.
Х.Л.Б.
Была когда-то такая страна, парень...
Р.К.
Не бойся равнодушных,
в лучшем случае они убьют тебя.
"Песнь Зороастра..."
Специальная благодарность:
Асламбеку Эжаеву, Беку,
Евгению Сухоносову,
Сергею Лещинскому,
Николаю Симонову,
Игорю Титову,
Юрию Приме,
Александру Ф. Скляру
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ НАЧИНАЕТСЯ
Четверг, 29 февраля
11 час. 23 мин. Время московское
– Борт три ноль девять, ответьте земле...
– Земля - триста девятый, слышу вас.
– Ну что, Кондрашов?
– Да, мы нашли ее... дивизия... Она действительно здесь. Я не спец, но похоже на часовой механизм. Вроде бы еще есть запас времени.
– Кондрашов, не трогай ее. Это приказ.
– Земля, помехи, вас не понял.
– Кондрашов! Триста девятый...
– Слышу вас.
– Бомба с сюрпризом. Не прикасаться.
– Понял вас, понял.
– Хорошо. Мне везут сапера. Ложись на новый круг. Высота прежняя.
– Понял.
– Никакой самодеятельности. Конец связи.
Подполковник Коржава отер пот со лба белым платком с вышитыми инициалами, скомкал и спрятал влажную ткань в карман брюк. До последнего момента он надеялся, что это тупая шутка - мало ли идиотов звонят про бомбы в метро или даже чуть ли не в Большом театре. Ну какому уроду взбредет в голову минировать боевую машину? Несерьезно все это. На кой может сдаться военный вертолет? Террорист? Зачем? Охраняемый объект и никакого эффекта. Террорист полез бы к цивильным, гражданская авиация. Но... Коржава мял пальцами сигарету "Ява" - несмотря на все перемены, он остался верен сигаретам, которые курил уже больше двадцати лет, и чувствовал гнетущую слабость в районе желудка. Это был рыхлый человек с усталыми плечами, крупными тяжелыми ладонями и чуть сероватым цветом лица. Он нес в себе все возможные болезненные недуги, которые заполучил, колеся по далеким военным аэродромам Крайнего Севера и знойно-пыльного Юга, и до демобилизации ему оставалось чуть более полутора лет. В каком-то смысле Коржаве повезло - он не станет военным пенсионером в странах Балтии или ближнего зарубежья, будь они все неладны. Коржава дослуживал в нескольких километрах от Кольцевой дороги столицы и после выхода на пенсию собирался всерьез заняться своим здоровьем. В штурманской службе не привыкать к нештатным ситуациям, но с подобным он столкнулся впервые. Теперь Коржава знал, что это не шутка. И так же как он нес в себе все немыслимые болезни, борт триста девять нес в себе бомбу, адскую машину, готовую в любой момент взорваться. Этот молодой улыбчивый старлей с серыми глазами, старший борта Кондрашов, только что обнаружил ее. Там, где и было указано. Старлей на майорской должности...
Псих! Это действия психически больного человека. Он не выдвинул никаких требований. Абсолютно никаких. В машине находится бомба, а машина находится в воздухе... Нет. Так тоже не получается. Психопат проникает на военный объект и минирует боевой вертолет... И так не получается. А потом звонит, рассказывает о бомбе с сюрпризом и не выдвигает никаких требований?.. Требования будут. Что-то происходит, что-то гораздо более неприятное, чем он может себе представить. Коржава уже доложил о ситуации, и решение надо принимать теперь быстро.
– Товарищ полковник, вас. Белый аппарат. Это...
– Он?
– Так точно.
Он... Скорее - "они". Такое не провернуть в одиночку. Охраняемый объект, бомба в военном вертолете. Это...
– Коржава почувствовал теперь уже спазм в районе желудка - это какая-то демонстрация... Подполковник взял трубку и снова бросил взгляд на кружащий в небе "Ми-8". Давай, старлей, продержись еще немного, сейчас выясним, что надо этим сукиным детям.
– Подполковник Коржава.
– Он проследил, чтобы голос звучал ровно и спокойно - с самого начала владеть ситуацией и не позволять диктовать себе.
– Нашли наш подарок?
Акцент, еле уловимый, но все же акцент. Который пробуют скрыть. Или, что гораздо хуже, делают вид, что пробуют скрыть. Значит, Коржаву убеждают мол, подарок с юга.
– Да. Нашли.
– Вот и хорошо.
– Земляк, давай без ерничества. Что вам надо?
– Всему свое время.
– Сколько у меня есть времени?
– Начинаете соображать. Это тоже хорошо. Представление еще только начинается.
– При чем здесь мой вертолет?
– Ни при чем. Мог быть какой угодно вертолет - оказался этот.
Там, в районе желудка, где только что был спазм, появилась одна огромная опустошающая боль.
– Чего же вы хотите?
– Все самые дурные предчувствия Коржавы начинали сбываться прямо на глазах.
– Не надо вызывать саперов - это умная бомба, и вам с ней не справиться.
Подполковник снова полез за платком, нащупал пальцами влажную ткань - в довершение ко всему они еще слушают их частоту. Но что надо этим людям? Что надо им от Коржавы и от этого, еще почти мальчика, Кондрашова?
– Хорошо, я могу сейчас все остановить.
– И это тоже. Давай сразу договоримся: условия здесь буду ставить я.
– Готов и это допустить.
– Уже лучше. Видишь ли...
Секундная пауза показалась Коржаве черной бездонной пропастью, и он с трудом балансировал на ее краю.
– ... Понимаешь, так уж вышло, что твоей птичке не повезло. Три ноль девять.
– Три ноль девять! Но при чем здесь...
– Нет, мы опять теряем общий язык. Три девять - это тридцать девять. Секунд. Столько осталось порхать твоей птичке.
– Что?! Подожди...
– Все! Коржава сейчас рухнет в эту бездонную мглу. Подожди, земляк, мы же почти договорились...
– Именно поэтому я предупреждаю. Это все, что я могу для вас сделать.
– Но что ты хочешь?!
– Тридцать две секунды...
– Твою налево!... Савченко, срочно связь с триста девятым!... Экипажу приказываю немедленно покинуть машину. До взрыва - тридцать секунд.
Ну вот и все, он рухнул в эту бездну. Эта бездна была теперь внутри его. Военкоры, военные корреспонденты, двое...
– Подожди, земляк... На борту еще два пассажира, комплект парашютов только на экипаж...
– Двадцать три...
– Ну постой, я прошу тебя... Там два военкора... Пожалуйста.
– На войне такое случается. Девятнадцать...
"На какой войне?" - пронеслось в голове Коржавы, и в это время он услышал:
– Земля, ответьте триста девятому. На бомбе нет никаких фотоэлементов, и на прикосновение она не работает. Бомба в руках у второго пилота. Разрешите избавиться от нее.