Still in Love With You
Шрифт:
Три месяца в больнице, три месяца страха за жизнь моей девочки, чтобы получить неутешительный результат. Нужна операция, на которую у меня никогда не хватит денег. Выписавшись из больницы, я погрузилась с головой в работу, расписывая каждую свою свободную минуту, лишь бы накопить достаточно денег для операции. Но при очередном приступе, все накопления шли на новые лекарства, лишь бы приостановить процесс.
Проходя мимо ратуши, я вздрогнула, заметив свой портрет, возле которого горело уже около сотни маленьких свечек. Мне была приятна их память, но не пора ли забыть
— Мам, верни рыжий цвет, — снова начала Идлин. — Я бы хотела быть рыжей.
— Вырастешь, делай, что хочешь со своими волосами, — улыбнулась я. — А мои не трогай.
— Но ведь тебя всё равно не узнать, даже если ты вернёшь свой цвет.
— Идлин, не проси меня об этом, — я села на корточки перед ней и поправила кофточку. — Я не могу позволить себе вернуть свой цвет волос, и дело не в том, что меня могут узнать. Просто это будет многое значить для меня. Может когда-нибудь я смогу преодолеть себя, но не сейчас, хорошо?
Идлин кивнула. Вот и молодец. Я знала, она всё равно снова поднимет эту тему, через месяц, год, два, пока не придёт полное осознание того, почему я это делала.
Отведя Идлин в школу, я поспешила на работу. Быть учителем прекрасно. Особенно, если любишь то, чем занимаешься. Количество клиентов у меня было не ограничено. Оказывается, высшие касты любили быть образованными во всём, даже в музыке. Маленьких деток уже с пелёнок пытались приучить к чему-то прекрасному. И, конечно же, чаще всего выбор падал на музыку. Я уже давно зарекомендовала себя как прекраснейший педагог, поэтому я всегда была при деле, что мне было на руку. Больше клиентов, больше денег.
Так и проходили день за днём. И сегодняшний день не был исключением. Домой я вернулась уставшей. Идлин сидела на кухне и что-то выводила на листке. Алана колдовала над плитой.
Алана стала мне верной подругой, когда я переехала в Мидстоун. Жили мы по соседству, да и Идлин нашла себе подругу в лице Мэри, дочери Аланы. Как только в моей жизни началась круговерть, она вызвалась помогать мне, приглядывая за Идлин. Вечером забирала её из школы, и до моего прихода сидела у нас.
— Привет, тётя Олив, — пробежала мимо меня Мэри.
— Привет, кузнечик, — успев потрепать её по голове, ответила я.
Сев за стол, Алана сразу же поставила передо мной тарелку с супом. Идлин начала кашлять. Не нравился мне её кашель. Он мог быть предвестником подступающей болезни. Стоило сходить к врачу чуть раньше намеченного срока.
По телевизору начались новости, и я машинально отвернулась от экрана, чтобы не созерцать королевскую семью. Даже спустя восемь лет я не могла спокойно смотреть на Максона. Идлин же напротив, впивалась в него взглядом.
Все новости я пропустила мимо ушей, но слово «Отбор» заставило меня обернуться, как раз тогда, когда Максона показывали крупным планом. Он изменился. Возраст даже сделал его лучше.
— Это не совсем обычный Отбор, — рассмеялся он. — Моей
— Прекрасная новость, — возвестил Гаврил. — Ну что ж, с завтрашнего дня, если вы лучший из лучших, то можете прислать свою анкету для рассмотрения. Через месяц мы огласим победителя, который приедет во дворец и будет обучать нашу милую принцессу. Удачи вам.
— Они совсем из ума выжили? — выдавила я.
— Олив, прекрасная возможность, — пропела Алана. Я резко встала из-за стола и направилась к себе.
— Ты можешь и сама попробовать, — крикнула я, подходя к своей комнате.
— Мне тебя не переплюнуть, — услышала я ответ с кухни.
Ну, уж нет. В этом Отборе участвовать я не буду, ни за какие коврижки. Хватит с меня Отборов. До конца жизни сыта ими.
========== Глава 2. Проблемы ==========
8 лет назад
Я не знала, сколько провела без сознания. Мир казался назойливым шумом, который врывался в мою голову и мешал насладиться тишиной. Иногда я слышала голоса, звучание которых было такое, словно я погрузилась под воду. Они о чём-то говорили, но в эти моменты я хотела только одного — чтобы они замолчали и оставили меня в покое.
Сознание возвращалось постепенно. Сначала это был один сплошной кошмар. В голове раз за разом прокручивалось последнее воспоминание. Падение самолёта, темнота, Оливия, огонь, темнота, и снова сначала. Я пыталась выбраться из этого замкнутого круга, которому не было конца, но всё равно возвращалась к началу. Пыталась разбудить Оливию, истошно крича её имя, в надежде изменить всё, но и это было бесполезно. Это был мой личный ад, из которого я не могла вырваться.
В какой-то момент пришла боль. Тупая боль в голове, которая отдавалась звоном в ушах и не давала расслабиться. Ощущать собственное тело было ещё хуже. Оно словно горело в огне, и только когда к нему прикладывали что-то прохладное, жар отступал.
Наконец, кошмар отступил, выпустив меня на свободу, и я смогла вспомнить, кто я. Мысли метались, словно загнанные в клетку дикие звери, причиняя ещё большую боль моей голове. Но была одна яркая мысль, которая затмевала боль: я была жива! Я выжила в авиакатастрофе.
— Оливия, вы меня слышите? — громкий голос ворвался в моё сознание. Как же громко, но зато я могла отчётливо слышать. Это не могло не радовать. Но почему Оливия? Я ведь Америка. Я хотела ответить, но язык меня не слушался, как впрочем, и всё тело. — Ладно. Попробуем завтра. Девушку зовут Оливия Крайтон. Её первую нашли и вынесли из обломков, потому что смогла выбраться в проход, чем спасла себе жизнь. Она меньше всего пострадала, но вот муж её погиб. Показатели у неё хорошие, и по моим прогнозам она уже должна в скором времени очнуться, Ваше Высочество.