Стиратели. Исчезнуть без следа
Шрифт:
– Что? Разговор со мной – это бесполезные разъяснения?
– Вот именно. Выслушивать чью-то историю, не только вашу, но и любого другого человека, гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Это отнимает много энергии. Нужно уметь улавливать самую суть рассказа, понимать язык тела собеседника, распознавать ложь, проверять факты и параллельно поддерживать беседу, чтобы выудить на поверхность те детали, что запрятаны глубже всего. Я всегда включаю диктофон, но он записывает только голос, поэтому важно сразу обращать внимание на жесты и мимику. Даже
– Теперь похоже.
– Тогда разминка закончена, давайте приступим к делу?
– У меня остался еще один вопрос.
– Задавайте.
– Я здесь, потому что мой старик меня отправил. Можете объяснить, чем конкретно мы будем заниматься? Мне сказали, что вы просто послушаете мою историю… Что вы хотите услышать?
– Вы когда-нибудь читали чью-нибудь биографию?
– В детстве я читал биографии Эдисона и Линкольна.
– Представьте, что пишете свою биографию. Расскажите мне историю молодого предпринимателя Хам Тонсу.
– Что же рассказать?.. Я мало что сделал в качестве молодого предпринимателя. Я недостаточно еще пережил, чтобы писать автобиографию. Хотя, пожалуй, жизнь не молодого предпринимателя, а человека Хам Тонсу была довольно увлекательной.
– В каком плане?
– Вы же здесь не для того, чтобы потом настучать старику на мою личную жизнь?
– Мы не будем ничего публиковать без вашего утверждения. Вы получите финальный вариант, и, если что-то в нем вас не устроит – я перепишу. За это можете не волноваться.
– О, это отлично. Книга будет в основном обо мне?
– Конечно. Расскажите мне о самом увлекательном событии в вашей жизни за последнее время.
– Ничего, если я буду рассказывать про что-то незаконное? Вы же… Как это называется, когда рассказываешь священнику всякие тайны?
– Исповедь.
– Точно. Вы же сохраните все в тайне, как на исповеди?
– Если бы я не умел хранить секретов, то не смог бы заниматься своим делом.
Хам Тонсу тревожно кусал губы, размышляя, можно ли доверять этому человеку и если да, то насколько.
– Вы когда-нибудь принимали наркотики? – осторожно спросил он, будто тема не покажется такой громкой, если говорить о ней тихим голосом.
– Конечно, каждый день.
– Каждый день?
– Писательство очень похоже на наркотик. Знаете, что между ними общего?
– Нет. Что?
– Есть три пункта. Во-первых, есть те, кто ни разу не пробовал, но нет тех, кто пробовал только один раз. Во-вторых, пристрастившись, люди хотят сбежать от реальности и погрузиться в выдуманный мир. В-третьих…
– Можно я попробую угадать?
– Попробуйте.
– А подсказка будет?
– Я намекну.
– Эх, я не очень хорошо понимаю намеки.
– Это связано с частью тела.
– Часть тела… Часть тела зависит от наркотика. Что-то нюхают, что-то колют, что-то глотают, что-то курят…
– Вы слишком профессионально к этому подходите. Дам еще одну подсказку. Шприц.
– Шприцы имеют какое-то отношение к писательству? Если наполнить шприц чернилами, то им можно писать. Нет? Тогда… Если сильно переутомиться, можно попасть в больницу, где вам поставят капельницу?
– Почти горячо.
– Сдаюсь. Расскажите.
– От этого страдают запястья.
– Почему?
– Если много писать, то они устают, если много колоться, то…
– Хорошо, я понял, не надо дальше объяснять. Так себе загадка.
– Это и не было загадкой. Вы сами захотели отгадать.
Хам Тонсу скорчил обиженную мину и налил себе виски. Одного взгляда на то, как он это делал, хватало, чтобы догадаться об алкогольной зависимости. Он смотрел на янтарную жидкость в стакане так, как обычно смотрят на любимого человека.
– Выходит, вы все-таки пробовали наркотики? Иначе откуда бы вы знали, что у них общего с писательством?
– Для этого не обязательно пробовать.
– Так неинтересно. Как же вы будете слушать мою увлекательную историю?
– Давайте считать, что пробовал. Нет, не так. Я постоянно употребляю. Я наркоман. Поэтому ношу одежду только с длинными рукавами.
– Другое дело.
Хам Тонсу разом осушил полстакана. Звук глотков эхом разнесся по просторному помещению. Виски не случайно имеет тот же цвет, что и топливо. Когда алкоголь распространился по телу Хам Тонсу, он тут же почувствовал, как заводится его внутренний мотор, и заговорил:
– Мне было десять. Старик отвел меня в зоопарк. Там я увидел одного кенгуренка. Сотрудник зоопарка носил его на себе в специальном кармане. Выглядело очень странно. Куда делась мама-кенгуру? Почему его воспитывает человек? Я спросил отца, но он тоже не знал. Вдруг детеныш начал пинаться. Так сильно, что сотрудник больше не мог нести его и выпустил. И тут кенгуренок вдруг подошел ко мне. Как же я тогда испугался! Вы, наверное, и не видели их никогда. Они такие странные. Морды вроде симпатичные, но ноги мускулистые, а ручки тонкие и короткие. Если бы инопланетяне существовали, то выглядели бы именно так. И вот ко мне скачет этот кенгуру. Отец меня тут же обнял и оттащил назад. Подбегает сотрудник и забирает кенгуренка с собой. Это был самый увлекательный момент в моей жизни. С тех пор я больше не был в зоопарке. Старик был занят разводом и новым браком, у меня начался переходный возраст. Мачеха оказалась странной. Так и закончилось мое детство.
– Увлекательно, – сказал Кан Чхиу.
Он правда так считал. Истории, которые люди вытаскивают из глубины своих воспоминаний, всегда были очень живыми. Это неповторимый опыт, неповторимое чувство, неповторимая история.
– Да, забавно. До сих пор помню этого кенгуренка, как мы встретились с ним взглядом.
– Детеныш, который однажды выпал из маминой сумки, больше не может в нее вернуться.
– Что?
– Такие повадки у кенгуру. Если кенгуренок выпадает из сумки, мама-кенгуру перестает о нем заботиться.