Стисни зубы и умри
Шрифт:
Ричард посмотрел на вампира.
– Никакой ловушки, только мы.
– Я бы выторговал только тебя и Аниту со мной и Жан-Клодом сегодня вечером.
– Я хотел бы, чтобы еще один оборотень пришел после того, как ты покормишься на Аните и мне.
– Зачем?
– спросил Ашер.
– Ты кормишься на нас только после того, как позанимаешься сексом раз, а если у нас будет больше пищи в запасе, ты сможешь трахаться снова.
– Смело, Ульфрик, очень смело; что случилось с нашим волком-гомофобом?
– Я предлагаю кровь, а не секс.
– Не побеспокоит ли тебя тогда зрелище
– Поживем - увидим?
– Ты действительно считаешь, что твои нервы позволят тебе быть в постели со всеми четырьмя из нас? Ты обычно защищаешь от меня свою добродетель, словно нетронутая девушка от развратного злодея.
– По твоим меркам я именно такой и есть. Помни, что я разделяю некоторые воспоминания Жан-Клода. Ты любишь быть первым мужчиной, который соблазнит упрямца. И чем они мужественнее и большие гомофобы, тем лучше, потому что каждый раз, когда ты побеждал, ты знал, что нет никого прекрасней тебя.
– Это было очень давно, Ульфрик, у меня больше нет той совершенной красоты, что была тогда.
– Ты достаточно красив, чтобы Жан-Клод и Анита боялись остаться с тобой наедине по-отдельности, потому что они тебя любят. Это дает вампиру с твоими способностями большую фору, если он собирается доминировать в постели.
– Ты действительно позволишь мне взять кровь у тебя сегодня?
– спросил Ашер.
– Ты понимаешь, что он с тобой сделает, Ричард?
– Спросил Джейсон. Его укус удивителен и более близок к оргазму, чем укус Жан-Клода.
Тогда пульс Ричарда поднялся, и застучал у него в горле.
– Я слышал об этом.
– Я ощущаю твой пульс, Ульфрик, я тебя пугаю.
– Немного.
– Так высокомерно, Ульфрик; ты думаешь, что устоишь против меня? Я с удовольствием докажу, что ты ошибаешься.
– Можешь попробовать, - сказал он.
Ашер потер пальцами по костяшкам пальцев двух охранников. Казалось, это помогает ему сконцентрироваться.
– Но ты не уверен, что выиграешь эту битву воли. Я чувствую твое сомнение. Так зачем тебе рисковать своей красивой плотью со мной?
– Анита и Жан-Клод любят тебя - это дает тебе преимущество. Но ты тоже любишь их, что уравновешивает ситуацию. Ты мне даже не нравишься, и я тебе не нравлюсь.
– Тогда это тупик, - сказал Ашер.
– Нет, потому что у нас есть одна вещь, которой нет у тебя.
– И что это?
– Ты хочешь меня.
– О, как высокомерно, - сказал Ашер.
– Ты хочешь меня не потому, что я тебе нравлюсь. Ты хочешь меня потому, что я принадлежу Жан-Клоду и потому, что часть тебя считает, что я - большая угроза для его любви к тебе, чем Анита. Она девушка, а то, что действительно пугает тебя - это то, что он найдет другого мужчину для любви. Ты обеспокоен Микой и Натаниэлем, но ты уже был в постели с ними, Жан-Клодом и Анитой. Я единственный, кого ты еще не видел с ним. И пока ты не увидишь нас вместе, ты никогда не будешь уверен.
– Я никогда этого не говорил.
– Не на словах, но ты больше всего ревнуешь ко мне, потому что я не буду делить его с тобой так, как Мика, Натаниэль и Джейсон. Сегодня я предлагаю поделиться, и ты хочешь этого.
Это был вызов, и Ричард знал своего противника. Ашер на самом деле хотел то, что было в меню, и он не стал бы уклоняться от вызова, тем более что это Ричард бросил перчатку. Это была ловушка, хоть не намеренная, но мог ли Ашер на самом деле, впервые погрузив клыки в Ричарда, устоять перед желанием испытать на нем свои вампирские силы? Это было слишком соблазнительно, чтобы сопротивляться.
– Идем с нами домой, Ашер. Давай вернемся к Нарциссу, - сказал Перс.
– Это предложение действительно лишь на одну ночь, Ашер, - сказал Ричард.
Ашер облизнул губы и сказал:
– Это может подождать до тех пор, пока вертигры не прибудут и не уедут снова в Лас-Вегас.
– Нет, - сказал Ричард, - сегодня, сейчас, или никогда.
– Ричард встретил тяжелый взгляд Ашера: пока я и Жан-Клод прикасались к нему, он был защищен от взгляда мастера вампиров.
– Не делай этого, - сказала другая гиена.
– Пусть все, кроме вас троих, уйдут, - сказал Ашер.
Жан-Клод подумал о нас. Мика крепко сжал мою руку, а потом позволил мне ее забрать. Джейсон опустил руки и отступил. Теперь остались только мы и Ричард, но сила по-прежнему была удивительной, теплый поток магии только и ждал, чтобы мы решили, что с ним делать.
– Не надо!
– сказал вергиена.
– Я хозяин, а не вы, - сказал Ашер и оторвался от них. Он стоял один, и для меня снова стало очевидным, почему он не стал мастером своего собственного города. Не потому, что он был недостаточно сильным, а потому, что позволял своему сердцу, или своим желаниям, заменять здравый смысл. Можно выглядеть неконтролируемым и даже быть чокнутым до чертиков, - я встречала нескольких мастеров города, которые были такими, - но, в конце концов, все они, прежде всего, думали о выживании. Но Ашер подошел к нам. Он остановился в нескольких шагах, словно наткнулся на невидимую границу. Думаю, это была граница нашей силы.
– Я хочу этого, - сказал он, и голос у него был хриплый, с нотками желания.
– Если мы остаемся с тобой сегодня вечером, ты должен дать слово, что не заберешь вергиен в другой город, пока мы не найдем достаточное количество охранников им на замену, - сказал Жан-Клод.
– А если я откажусь?
– Тогда ты можешь идти сегодня к Нарциссу, а мы все трое пойдем ко мне в спальню без тебя.
– Он повернул меня к себе и провел рукой по волнам волос Ричарда, но смотрел на Ашера; мы были просто реквизитом для игры.
Вздох Ашера был длинным и дрожащим, а потом он просто прошел мимо нас к дальним занавесам. Он раздвинул их, а затем задержался в проеме с виднеющимся за ним каменным коридором.
– Ты идешь, или твои нервы уже сдали, Ульфрик?
Ричард сжал мою руку, потом отпустил и ее, и руку Жан-Клода. Связь тут же утратила свое великолепие. Ощущение было таким, словно вдруг стало не так тепло, словно туча закрыла солнце. Ричард пошел к Мике и Натаниэлю, наклонился и прошептал им что-то. Мика кивнул, а потом Ричард предложил руку сначала Мике и потом Натаниэлю. Они пожали друг другу руки, и Ричард вернулся к нам. Его лицо было до странного мирным, но пульс не мог лгать. Он бился на его шее. При всех его храбрых разговорах, он боялся Ашера.