Стивен Кинг идёт в кино (сборник)
Шрифт:
Я раздумывал, как быть дальше. Но на самом деле никаких сомнений не было. Всякий выбор сводится к одному простому вопросу: быть или не быть, жить или существовать.
Сперва я положу рукопись в чемоданчик. Затем закрою его, возьму пальто, спущусь по ступенькам и покину этот клоповник. Я пойду в бар, положу перед барменом пять долларов и закажу две порции «Джек Дэниэлс» — одну для меня и другую для Энди Дюфресна. Если не считать того пива на крыше фабрики, это будет первая моя выпивка с 1938 года. Затем я поблагодарю бармена и оставлю ему доллар на чай. Я пойду к станции Грейхаунд,
Я запомнил это название: Зихуатанехо. Такое название трудно забыть.
Я чувствую прилив энергии и настолько возбужден, что едва могу держать карандаш в дрожащей руке. Думаю, такое возбуждение может испытывать только свободный человек, отправляющийся к океану.
Я надеюсь, Энди сейчас там.
Надеюсь, что смогу пересечь границу.
Надеюсь увидеть моего друга и пожать ему руку.
Надеюсь, что Тихий океан такой же голубой, как в моих снах…
Я надеюсь.
Дети кукурузы
Берт включил радио слишком громко и не стал делать тише, потому что у них с женой назревала очередная ссора, а ему уже не хотелось ругаться. Совсем не хотелось.
Вики что-то сказала.
— Что? — прокричал он.
— Сделай потише! Хочешь, чтобы у меня лопнули барабанные перепонки?!
Он сдержался. Он промолчал. И сделал радио потише.
Вики обмахивалась косынкой, словно ей было жарко. Хотя в машине работал кондиционер.
35
Childreen of the Corn. © 2011. Т. Покидаева. Перевод с английского.
— Кстати, а где мы?
— В Небраске.
Она одарила его холодным, неопределенным взглядом:
— Да, Берт. Я знаю, что это Небраска, Берт. Но где мы, черт побери, конкретно?
— У тебя же есть атлас. Вот, возьми и посмотри. Или ты разучилась читать?
— Какой ты умный! Наверно, поэтому мы и свернули с автострады. Чтобы проехаться среди кукурузных полей. Насладиться сплошной кукурузой на три тысячи миль вокруг и поиметь счастье приобщиться к великой мудрости Берта Робсона.
Он сжимал руль с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Он даже знал почему: если сейчас он расслабится, если не вцепится в руль мертвой хваткой, его рука может сорваться сама собой и ударить бывшую королеву школьного выпускного бала прямо в челюсть. Мы спасаем наш брак, твердил он мысленно. Да. Мы спасаем наш брак. Точно так же, как пехотинцы спасают деревни во время войны.
— Вики, — сказал он, тщательно подбирая слова, — с тех пор как мы выехали из Бостона, я проехал по автотрассе полторы тысячи миль. Все это время я был за рулем, потому что ты отказалась вести машину. А потом…
— Я не отказывалась! — с жаром возразила Вики. —
— А потом я спросил, сможешь ли ты поработать штурманом, если мы съедем с автомагистрали и поедем по второстепенным дорогам. И ты сказала: «Да, Берт, конечно». Да, именно так, слово в слово. «Да, Берт, конечно». А потом…
— Я иногда поражаюсь… как я вообще вышла за тебя замуж?
— Я сделал тебе предложение, и ты ответила мне «да».
Пару секунд она просто смотрела на него, поджав губы. Потом взяла в руки атлас автодорог и принялась яростно перелистывать страницы.
Да, зря они съехали с автотрассы, мрачно подумал Берт. Причем «зря» — во всех смыслах. Потому что до этого они очень неплохо ладили и общались друг с другом почти по-человечески. Иногда ему даже казалось, что из этой поездки на побережье — якобы навестить брата Вики с его женой, хотя, если по правде, это была отчаянная попытка сохранить их собственный брак — действительно получится что-нибудь путное.
Но когда они съехали с автострады, все опять стало плохо. Насколько плохо? Да просто ужасно.
— Мы съехали с трассы у Гамбурга, так?
— Ну да.
— Дальше будет Гатлин. А до него вообще ничего не будет, — сказала Вики. — Двадцать миль. Вроде и не совсем крошечный городок. Может, остановимся там и перекусим? Или, следуя твоему всемогущему и непреклонному распорядку, мы снова не станем обедать строго до двух часов дня, как было вчера?
Берт оторвал взгляд от дороги и посмотрел на жену:
— Все, с меня хватит, Вики. По мне, так можно вот прямо сейчас развернуться и поехать домой — и сразу пойти к адвокату, с которым ты хотела увидеться. Потому что и так уже ясно: все бесполезно…
Вики смотрела прямо перед собой. С каменным выражением лица. И вдруг у нее на лице отразилось изумление и испуг.
— Берт, смотри, куда едешь…
Он снова сосредоточил внимание на дороге, и тут что-то угодило под бампер их «тандерберда». Спустя долю секунды, когда Берт только начал давить на тормоз, он почувствовал, как машина проехалась по чему-то мягкому. Сначала — передними колесами, потом — задними. Их с Вики швырнуло вперед. Автомобиль вынесло на разделительную полосу. За считанные секунды скорость упала с пятидесяти до нуля. За «тандербердом» протянулись черные полосы — след от жженой резины.
— Собака, — проговорил он. — Вики, скажи мне, что это была собака.
Ее лицо было бледно-творожного цвета.
— Мальчик. Маленький мальчик. Выскочил из зарослей кукурузы, и… мои поздравления, охотник. — Она нащупала ручку, открыла дверцу, высунулась наружу — и ее стошнило.
Берт сидел неподвижно, по-прежнему сжимая руль обеими руками. На какое-то время он вообще перестал воспринимать все вокруг — кроме густого, насыщенного запаха удобрений.
Потом он заметил, что Вики уже нет рядом. В боковое зеркало ему было видно, как жена обходит машину и приближается к бесформенному бугорку, напоминавшему кучу тряпья. Вообще-то Вики была грациозной, изящной женщиной, но сейчас она еле передвигала ноги и спотыкалась на каждом шагу.