Сто боев – сто побед
Шрифт:
97
– Прикольно, да?.. – оглянулась Алена.
– Ага! – с искренним энтузиазмом кивнул Кащеев.
Они немного побродили по набережной перед плавучей сценой, а теперь остановились перед лотком, на котором выстроились в ряд Мони-куклы. Какой-то толстый мальчик как раз ткнул в потайную кнопку пальцем, и кукла запела.
Алина потянулась рукой к ее близнецу:
– Можно посмотреть?
– Да, конечно! – кивнула продавец-консультант. – Все куклы заряжены на позитив лично преподобным! Приносят в дом счастье! Не сомневайтесь! Это не Китай, никаких формальдегидов и канцерогенов, абсолютно безвредно как для детей, так и для взрослых!..
Продавец продолжила перечислять достоинства товара. Алена с восхищением рассматривала куклу. Кащеев наклонился через ее плечико и тоже потрогал Моню, зачем-то повернув куклу вверх ногами.
– Тебе нравится? – наконец спросил Кащеев и, не дожидаясь ответа, вытащил бумажник. – В пакетик, пожалуйста, если можно!
Алена расцвела. Кащеев рассчитался. Мини-Моню продавец-консультант бережно сунула в пакет с Мониной же физиономией и вручила в качестве презентов еще и брелок с воздушным шариком.
Шарик и брелок Кащеев отдал Алене, пакет как истинный джентльмен взял сам. Тут же, чуть в сторонке, Алена прицепила брелок к своему мобильному.
– Прикольно, да? – посмотрела девушка на Кащеева.
– Ага! – с готовностью согласился он.
Довольные и счастливые, они двинулись с шариком дальше. Со стороны парочка напоминала молодоженов, полностью поглощенных друг другом. Однако впечатление было обманчивым.
На самом деле Кащеев производил съем информации. Он осматривал подступы к сцене, уяснял систему охраны и сразу пытался отыскать в ней слабые места…
98
Представление на набережной катилось по накатанной колее. Приемы, известные с древнейших времен, работали безотказно. Моня, ловко используя их, постепенно разогрел публику и довел ее до нужной кондиции. Когда присутствующие на набережной, что называется, включились в действо, Моня доверительно сообщил:
– Учитель в монастыре Шао-Линя открыл мне один простой секрет! Любой человек способен преодолевать болезни, достигать счастья, богатства и творить чудеса! Любой, братья и сестры! Для этого человеку нужно просто очиститься! Это нелегко, но и не так трудно, как может показаться. И сегодня я попробую вам это показать. Учитель в Шао-Лине говорил, что человек – это карма! Именно карма человека определяет его способность к просветлению! Поэтому я прямо сейчас попробую найти среди вас того, кто ближе всех к этому…
Из колонок набережную заполнила странноватая гипнотическая музыка: вроде того, как будто кто-то от нечего делать бросал камешки в битые стекла, кто-то другой задумчиво дудел в волынку, а третий лениво водил куском кирпича по струнам виолончели. Свет сцены приглушили, и Моня, прикрыв глаза и выставив перед собой руку, вроде как на расстоянии на ощупь стал искать в толпе того, кто был ему нужен.
Публика на набережной притихла, только перемещения Мониной руки сопровождались шлейфом восторженного шепотка. Тот с прищуренными глазами водил открытой ладонью из стороны в сторону, то вдруг застывая, то ускоряясь, чтобы снова неожиданно остановиться и совершить рукой несколько замысловатых пассов.
Счастливцы, в направлении которых Моня простирал свою длань, замирали и боялись пошелохнуться. Но он, увы, двигал рукой дальше – до тех пор, пока сложным зигзагообразным маршрутом не добрался до самого ограждения. Здесь Монина рука вдруг как будто споткнулась. На миг застыв как истукан, он резко повернулся и протянул руку к какой-то молодой женщине.
Та вытянулась в струнку и замерла, широко открыв глаза. Ее грудь высоко вздымалась, пальцы с длинными розовыми ноготками впились в турникет, на верхней губе сквозь макияж мгновенно проступили бусинки пота.
Моня медленно пошевелил пальцами, словно бы ощупывая карму женщины. Окружающие невольно подались в стороны, образовав вокруг счастливицы полукруг. Стало видно, что она из трусиков готова выпрыгнуть, если понадобится, чтобы перемахнуть через турникет к Моне…
Глаза его были прикрыты. Рука застыла в воздухе, пальцы шевелились все слабее – как волосы опустившегося на дно утопленника. Женщина невольно сглотнула. А Моня вдруг резко сдвинул ладонь в сторону, направив ее на совершенно не по моде одетого парня.
На Монином лице вдруг отразилось почти блаженство. Его поросячьи глазки широко открылись. Моня с восторгом посмотрел на парня и громогласно объявил на всю набережную:
– Братья и сестры! Свершилось! Я нашел его! Я нашел человека, чья способность к просветлению позволит всем нам стать сегодня свидетелями чуда! Самого обыкновенного, которое может произойти с любым из вас!
Тут Моня вдруг сложил руки перед собой и вроде как коротко поклонился. Парень, вокруг которого мгновенно образовалось свободное место, улыбнулся несмелой придурковатой улыбкой. За время паузы к нему с противоположной стороны ограждения подскочил конферансье и сунул под нос микрофон.
– Как зовут тебя, брат? – спросил Моня.
– Степаном… Анатольевичем! – сказал парень.
– Его зовут Степаном!!! – проорал на всю набережную Моня. – А чем ты занимаешься Степан?
– Я учитель… в средней школе, – сказал Степан так, как будто признался в чем-то неприличном.
– И что побудило тебя, брат, прийти сегодня к нам?.. – сочувственно спросил Моня.
– Я устал от своей жизни, – признался Степан и начал делиться наболевшим: – Я пошел в педагогический институт, потому что мой дед был заслуженным учителем Крыма. Он в детстве читал мне сказки Пушкина и воспитывал на них. И я тоже хотел читать деткам сказки Пушкина и учить их доброму, светлому, вечному… Поэтому я закончил педагогический институт с красным дипломом. Но когда я пришел по направлению в школу, оказалось, что задача учителя не учить деток, а насиловать их… – Тут толпа ахнула, парень со вздохом продолжил: – Да! Потому что сейчас учителей заставляют насильно украинизировать детей! И вместо того чтобы учить их доброму, светлому, вечному, я заставляю их склонять слово «пальто». А детки не могут склонять это слово, потому что и их родители, и их бабушки с дедушками слово «пальто» не склоняли! – Толпа разразилась сочувственными вскриками. Ободренный ими парень продолжил: – Я сам не склонял слово «пальто», но я ничего не могу сделать, потому что на уроках присутствуют проверяющие из гороно. А платят за мою ужасную работу копейки. Когда я только пришел со своим красным дипломом по направлению в школу, я начал ухаживать за учительницей физкультуры, бывшей гимнасткой. И сначала она ответила мне взаимностью. Но потом у меня появилась перхоть, потом что на свою зарплату я не мог позволить покупать дорогие шампуни. Ее не хватает даже на продукты. И моя учительница физкультуры начала делать мне замечания насчет моей перхоти. Из-за этих замечаний у меня на нервной почве вдобавок выскочили прыщи. И тогда моя учительница физкультуры меня бросила. Теперь после уроков ее на машине забирает таксист. А я не могу ничего сделать. А вчера вечером, когда я полез в холодильник, из него выпал мертвый таракан, потому что там оказалось вообще пусто, и он умер с голода… И тогда я понял, что так дальше жить нельзя! И я решил прийти сюда, потому что я больше не хочу насиловать деток, заставляя их склонять слово «пальто», смотреть, как мою учительницу физкультуры забирает после уроков таксист, и находить в своем холодильнике мертвых тараканов…
– И ты не ошибся! – заверил парня Моня. – Тебе больше не придется всего этого делать, потому что сегодня ты очистишься от неудач и начнешь новую счастливую жизнь! Поднимайся ко мне, я жду тебя! Мы сделаем это вместе! А все остальные нам помогут! Да?..
– Да!!! – почти в едином порыве грянула набережная.
Паренек с поразительной для такого лоха расторопностью начал пробираться к служебной зоне. Умолкшая было музыка грянула с новой силой. На сцену двумя ручейками под стук барабанов вытекли давешние мальчики-девочки. Под напевы «Рама хари! Рама кришна!» они образовали кольцо. В арку дымовые установки тем временем повеяли дымом. В его клубах Моня со сложенными перед собой ладонями словно бы растворился…