Сто две водородные бомбы
Шрифт:
– Он сказал, что все взрослые целуются, и еще он сказал, что мы тоже уже взрослые. Он наврал, тетя?
В тех случаях, когда ей было надо, Линда умела казаться куда младше своих десяти лет. Чарли с трудом сдерживал улыбку.
Тетя Виктория опустилась на колени рядом с Чарльзом. Она взяла его лицо своими сильными руками и повернула его
– Чарльз, я знаю, что ты скажешь правду. Ты честный мальчик и не соврал в первый раз. Это правда, что сказала Линда? Действительно этот… этот джентльмен учил вас… учил вас таким вещам?
Чарли не мог говорить ничего, кроме правды, и уже открыл было рот, чтобы сознаться, но Линда не дала словам сойти с его губ. Когда он заговорил, он сделал это не по своей воле, за него говорила Линда.
– Да, тетя, - сказал он.
Виктория умилилась, что мальчик назвал ее тетей. Все-таки она сумела пронять его. Если он и делал что-то плохое, то явно не по своей воле.
Она поднялась.
– Джентльмены!
– сказала она, обращаясь к охранникам из Безопасности, приведенным Гристом.
– Я призываю вас задержать этого человека по обвинению в развращении малолетних. Вы всё слышали, его обвиняют не только эти малыши, но, фактически, и он сам.
Грист, побагровев от ярости, повернулся к охранникам.
– Вы арестуете того, за кем пришли!
– пьяно проревел он .- Хватайте мальчишку!
– он ткнул пальцем в Чарли.
В эту самую минуту Чарльз Форрестол сел на пол и принялся плакать.
– Джентльмены, - ледяным голосом произнесла тетя Виктория.
– Если вы немедленно не арестуете эту пьяную тварь и не уберете ее отсюда, я лично позабочусь, чтобы уже к концу месяца все армейские приюты в стране были закрыты. Будьте уверены, я это сделаю. А вам придется отвечать за попытку содействовать этому человеку в его преступлениях!
Сраженные неожиданным напором охранники, не размышляя более, подхватили Гриста под локти, защелкнули на нем наручники и выволокли его вон.
Тетя Виктория снова опустилась на колени рядом с Чарли и подняла его голову.
– Не надо плакать, - успокаивала она.
– Это просто страшный сон. Теперь он кончился. Ты поедешь домой вместе с нами, пойдешь в хорошую школу. Ты станешь Линде братом.
Все - даже генералы - ненавидели всеобщую не-войну. Она стоила безумно дорого и не сулила никаких выгод. Она была чистым безумием. Но почти все взрослые так глубоко завязли в мертвой системе, которая привела их к не-войне, что не могли найти из нее выхода. В ту эпоху взрослого можно было определить так: взрослый тот, кто не видит выхода.
Но дети-то видели выход совершенно ясно. Надо всего лишь, чтобы люди бросили сражаться и прекратили делать оружие. Вместо пушек можно начать делать что-нибудь получше.
Некоторые взрослые тоже думали так - их называли пацифистами. К сожалению, очень немногие из взрослых - одни лишь белые вороны, вроде тети Виктории, - имели достаточно времени, выдержки и независимости, чтобы быть пацифистами.
Иное дело - дети. Ребенка нельзя посадить в тюрьму. У детей есть сколько угодно времени, и они не боятся потерять работу. Детям, чтобы организовать свой крестовый поход, не хватало только одного - у них не было командиров.
При надлежащем руководстве вряд ли что могло их остановить. Чтобы покорить весь мир, детям не хватало только хорошего начальства.
– Тетя Виктория?
– Да, Чарльз?
– А вот если кто-нибудь делает плохое и все это видят, но никто ему не мешает, и я тоже вижу, то что я должен делать?
На этот вопрос тетя Виктория ответила для себя давным-давно.
– Ты должен поступать правильно и не должен позволять другим делать то, что неправильно.
– Тетя Виктория, а война - это неправильно?
– Да, Чарльз. Война всегда неправильно.
На протяжении всего пути домой дети вели себя совершеннейшими паиньками.