Сто лет безналом

Держапольский Виталий Владимирович

— А-а-а! — тоненько заверещал Император, подскакивая с трона. — Я буду жить вечно! — выделывая руками и ногами замысловатые коленца, скандировал он. — Вечно!!! Вечно!!! Вечно!!!

— Попробуй! — жестоко усмехнулся Генерал, плавно надавливая на спусковой крючок.

— Замри, ублюдок! — неожиданно раздавшийся приказ застал старого вояку врасплох.

Тело Генерала, сведенное судорогой, отказалось повиноваться хозяину. Палец замер на курке, подарив проклятому монстру жизнь. Неистовая пляска Императора сломалась, он с недоумением смотрел на появившегося из-за ближайшей колонны Главного Распорядителя.

— Как посмел? — жиденькие брови Великого и Блистательного грозно сошлись на переносице.

— Измена,

мой повелитель! — лакейски прогнувшись, сообщил Императору Распорядитель, указывая пальцем на зажатый в руке Генерала пистолет. — Он хотел вас убить…

— Что? — не поверил монарх, разглядывая вороненый ствол нагана. — Этого не может быть! Мои создания не в силах противиться моей воле, — неуверенно произнес он.

Бледное лицо Императора наливалось дурной кровью, в глазах сверкнуло безумие.

— Я просто пришел доложить, — оправдываясь, лепетал Главный распорядитель, отодвигаясь подальше от повелителя — он прекрасно знал, чем оканчиваются подобные приступы безумия монарха, — что тело Профессора готово к оживлению… Я увидел, как это… Этот… Достал из кобуры пистолет и уже готов выстрелить, — бессвязно мямлил Распорядитель, продолжая пятится. — А мой уровень доступа выше, чем доступ этой неблагодарной крысы. И я обездвижил его, спасая вашу драгоценную жизнь, — закончил Распорядитель, упираясь спиной в плечо замершего Генерала. Император стоял, безумно вращая глазами, а старый вояка старался справиться с собственным телом, ставшим чужим и непослушным. В покоях Императора воцарилась гнетущая тишина. Неожиданно палец, лежавший на курке пистолета дрогнул, и застоявшийся горячий воздух личных покоев Великого и Блистательного расколол гром пистолетного выстрела. Серебряная пуля, вылетевшая из ствола, без труда пробила подгнившую плоть Главного распорядителя и застряла в позвоночнике. Чудовищная боль пронзила давно не знавшее телесных мук тело. Распорядитель в ужасе забился в конвульсиях, стараясь прикрыть рану рукой.

— Черт! Как больно! — прошипел Распорядитель, протягивая руки к Императору. — Спаси, молю! Я хочу жить! — в ужасе надрывался он, чувствуя, как пулевое отверстие увеличивается с каждым мгновением — в образовавшуюся дыру можно уже было без труда просунуть кулак.

Но серебро неумолимо пожирало зачарованную мертвую плоть: с хрустом тело Распорядителя сломалось пополам. Грудная клетка с размахивающими руками, глухо стукнув, упало на застланный толстым ковром пол. Ноги, оставшиеся без тела, некоторое время продолжали бестолково стоять, а затем рухнули вслед за телом. Через секунду от Главного Распорядителя осталась лишь груда лохмотьев и горстка пыли.

— Ты… Ты… Ты… — бессвязно бормотал прежде Великий и Блистательный монарх, застывший неподвижно, словно загипнотизированный черным дымящимся зрачком пистолетного ствола.

Генерал, преодолевая чудовищное сопротивление собственного тела, старался повернуть руку с пистолетом так, чтобы поймать потерявшего дар речи Императора на мушку. Старый вояка чувствовал, что приказ неподвижности, наложенный Главным Распорядителем, потихоньку ослабевает, и рука, хоть и медленно, но движется к намеченной цели.

— Не сметь! — заметив движение, заверещал, словно недорезанный поросёнок Шутке.

Генерала вновь сковал холод неподвижности, разрушить который у него уже не было сил. Некоторое время Император, тяжело дыша, буравил безумным взглядом Генерала, вновь утратившего контроль над телом. Наконец убедившись, что старый вояка не представляет для него опасности, Император вытер трясущейся рукой заливающий глаза пот и мешком осел на ступеньки трона.

— Что, — прокаркал он пересохшим от волнения горлом, — съел? Ты, ублюдочная свинья, хотел убить того, кто

даровал тебе второе рождение? Того, кого должен был почитать выше всяких богов? А ты? — к Императору потихоньку возвращалось утраченное самодовольство. — Убить меня хотел? Накося, выкуси! — Шутке сложил из пальцев фигу, поднялся на ноги и поднес её под нос Генерала. — Кишка тонка! Знаешь, — глаза Императора вновь загорелись блеском безумия, — как мне хочется сделать тебе бо-бо? Я бы откусил тебе нос своими собственными зубами, отгрыз бы уши… Но ты — тупая мертвая образина! — брызжа слюной в лицо старого вояки, заорал Шутке. — Ты не почувствуешь мучений! А я хочу причинить тебе боль! Такую же, как ты причинил моему верному слуге! — произнес Император, пиная ворох одежды — все, что осталось от Главного Распорядителя. — Стоп, — озарило Императора, — ты же смог причинить ему боль, а он — такой же мертвяк, как и ты! Отвечай, как тебе это удалось?

— Серебро, — не смея противиться воле монарха, произнес одеревеневшими губами Генерал.

— Серебро! — хлопая в ладоши, словно ребенок, веселился Император. — Серебро! Продолжай!

— Пули… — с трудом выговаривал старый вояка, не имея сил сопротивляться сломившей его воле повелителя, — они серебряные!

— Брось пистолет! — приказал Император, и Генерал послушно разжал пальцы.

Шутке мгновенно поднял оружие с пола и, любовно поглаживая, прижал пистолет к груди.

— Что папочка сделает с этим… Этим… — Император обиженно поджал губы, — нехорошим человеком? Просто застрелить? Не-а! — покачал головой маньяк, — это слишком просто! Сначала, — он плотоядно облизнулся, — я вытащу патрон из обоймы… А затем забью его тебе в задницу! — резко выкрикнул он, сильно возбуждаясь. — Но не думай, что я убью тебя быстро! Нет, я буду вынимать его, и вставлять снова! Вынимать и вставлять снова! Вынимать, — словно заведенный твердил он, распаляясь все больше и больше, не замечая, что с его организмом происходят странные изменения, — и вставлять снова!

Прежде гладкое и холеное лицо Великого и Блистательного вдруг покрылось сеточкой старческих морщин, которые с каждым мгновением становились глубже и рельефнее. Император стремительно старел, не замечая происходящей с ним метаморфозы. И без того жиденькие волосы редели на глазах, одновременно покрываясь белоснежным инеем седины. На оголившемся залысинами лбу то тут, то там проступали пигментные старческие пятна. Щеки прежде пухленького монарха исчезли, дрябло обвиснув, словно спущенный воздушный шарик. Скулы заострились, внешне уровняв монарха с его мертвыми исчадиями. Из глубины ввалившихся глазных впадин продолжали злобно буравить старого вояку злобные красные искры глаз безумного маньяка.

— Что-то я устал, — с отдышкой просипел монарх, до сих пор не разобравшись с причиной внезапной слабости, так некстати вдруг навалившейся на его многострадальный организм.

— Сейчас… отдох… кну, — закашлялся он, выплевывая на пол несколько выпавших зубов. — Что… это?

Он с трудом наклонился и поднял с пола выпавший зуб. Взгляд его зацепился за похудевшую кисть руки, с ревматически раздутыми суставами.

— Как? — прошамкал беззубый рот старика, еще недавно мнившего себя богом.

Маньяк мешком осел на ступеньках, ведущих к трону. Он пытался что-то сказать, но из провалившего сморщенного рта не доносилось ни звука. Лишь глаза продолжали пылать лютой ненавистью, не находившей выхода из немощного тела старца. Наконец потухли и они. В тот же момент Генерал почувствовал, что вновь обрел контроль над телом.

— Вот тебе, сука! — показал он высохшей мумии Императора фигуру, состоящую из кулака и отогнутого вверх среднего пальца. — Имел я тебя…

Договорить он не успел — сознание померло.