Сто оттенков страсти
Шрифт:
— Не останавливайся, Никита. Я могу для большего удобства снять штаны, — покряхтел я, сопровождая слова болезненным стоном.
— Озабоченный! — оттолкнув меня, села обратно, убирая назад рассыпавшиеся по плечам волосы.
— Только не говори, что ты ее в океан собралась выбросить, не поверю, — тряхнул бутылкой. — Даже ты должна знать, что поблизости нет крупных водоемов. Нет, конечно, можно спустить бутылку в реку Москву, но не думаю, что приплывет по назначению.
Никитина продолжала упорно молчать.
— Я жду. Что здесь? — потряс
— Любовная записка, — уверенно произнесла она ложь, скрещивая на груди руки. Откуда я знаю, что лжет? Чувствую!
— Кому писала? — ухмыльнулся я.
— Какая тебе разница, Алмазов? Моя личная жизнь тебя не касается! — вновь стала заводиться Катя.
— Если ты хочешь воспитывать Лизу, есть. Твой моральный облик меня очень интересует. Пока мне не хочется оставлять с тобой ребенка. Кто ты: воровка, пьяница, блудница?
— По себе судишь? Блудить — это твой грех! Как, впрочем, и пить, судя по количеству спиртного в твоем доме. Да и деньги ваша контора берет под залог чужого имущества, думаешь, я не знаю?
А вот эта было зря! В прошлом отец, и правда, брал заем под жилье. Сделки оформляли на одиноких пьющих людей. Риск был велик только вначале. Деньги запускали в оборот, и они приносили неплохой доход. Юридически ничего незаконного в этом не было, да и займы все погашали вовремя. А после кризиса в стране эти сделки, пусть и юридически грамотно оформленные, мы перестали проворачивать — можно было в любой момент погореть. Рассказать ей об этом могла лишь Оксана, но откуда об этом могла знать старшая Никитина? Лет десять как наша контора этим не занимается. Мы сейчас одна из самых крупных юридических фирм в Москве, наш легальный доход превышает в несколько раз те суммы, что приносили нелегальные сделки.
— Еще раз подобную хрень произнесешь!.. — угрожающе начал я, а Никитина уже готова была упасть в обморок.
— Даже не вздумай терять сознание! — наклонился я к ней, чтобы похлопать по бледным щекам.
— Стой, зараза! — закричал, когда эта лисица, выхватив бутылку, попыталась с ней убежать. Перехватил ее в дверях, поднял и опустил на кровать. Приземление грациозным назвать было сложно. Бутылка упала на пол, покатилась, но не разбилась. Отплевываясь от волос, она зло глядела на меня, а я в который раз за этот день захотел ее вышвырнуть в окно.
«Ведьма!»
— Сиди здесь! Только попробуй встать с кровати! — подняв бутылку, направился в кухню. Сам посмотрю, что там за «любовная записка». По дороге включил в коридоре свет.
Чтобы вытащить послание, нужно было разбить бутыль. Стоя в центре кухни, крутил головой в поисках достаточно тяжелого предмета. Набор инструментов лежал в багажнике, но спускаться за ним было лень. Вспомнил, что на балконе в тумбе лежат пассатижи.
Наступив в лужу на балконе, смачно выругался.
«Откуда в квартире вода?!» — включая свет, подумал я. — «Понятно! В машинке постирать не могла?»
Достав инструмент, замотал в полотенце пустую ёмкость, опустился на корточки перед мусорным ведром, прицельно стукнув один раз, смог извлечь листок. Стекло вместе с полотенцем выбросил в мусор.
Никитина, как ни странно, еще не ворвалась и не принялась отбирать свое послание. Развернув его, принялся читать. Не знаю, что я думал там увидеть, но точно не это!
«Я — Никитина Катерина. Мне 19 лет…
…В случае моей смерти винить прошу Алмазова Романа!..»
Жажда убийства возросла! А способы, как это сделать, Никитина сама мне подскажет, у нее же такое богатое воображение!
Вот же засранка, возмутительница спокойствия, а если бы с ней действительно что-нибудь случилось, и кто-нибудь эту хрень обнаружил?! Только этого мне не хватало! То, что это не единственная записка, догадаться было несложно!
— Где остальные?! — ворвавшись в спальню, прорычал я. Не дернулась, не испугалась. Никитина сидела на постели в позе лотоса и что-то спокойно жевала. — Повторить вопрос?! — изо всех сил старался усмирить свой гнев. Она не понимает, что за демонов во мне будит!
Помотав головой, Никитина раскрыла кулак, на котором лежал кусок изорванной бумаги. Запихнула этот клочок в рот… Теперь понятно, что она жует.
И где этой хрени набралась? Фильмов про шпионов насмотрелась или знакомые зеки поделились, как малявы жрать?
— Все сжевала или где-нибудь еще осталась твоя проза? — сдерживая улыбку, спросил я.
Смерив меня злым взглядом, она отвернулась. И вот как на нее реагировать? Мне ее то оттрахать хочется, то убить, то рассмеяться, как сейчас.
— Не обязательно их было есть. — получил в ответ еще один недовольный взгляд. — Можно же было записки сжечь, порвать на мелкие кусочки, выбросить в туалет, в мусор, да что угодно, но ты предпочла ими поужинать, — силясь не улыбнуться, дразнил я Никиту.
«Вот сегодня это прозвище себя оправдало», — веселился про себя.
— Вкусно было? Надеюсь, никакой желудочной инфекции ты не подхватишь, — притворное беспокойство в голосе легко читалась.
— Не делай вид, что переживаешь, а то, чего доброго, поверю в твою искреннюю заботу, — не осталась она в долгу.
— Я нам с ресторана еду привез, но, вижу, ты уже поужинала. Придется наслаждаться итальянской кухней в одиночестве, — серьезно произнес и направился к выходу из спальни. — Да, кстати, если ты еще не наелась, у меня одна записка осталась, могу угостить, — достав из кармана послание, покрутил в руке. Ситуация меня стала забавлять.
По ее взгляду несложно было догадаться, куда она меня послала. Выйдя в коридор, рассмеялся.
Катя
Как только Алмазов вышел из спальни, достала из-под подушки свои послания для полиции, разорвала листы на мелкие кусочки и поспешила в туалет. Выплюнула остатки чистой бумаги и смыла все в унитаз. Я же не дура — жевать записки. Пусть Алмазов обо мне и невысокого мнения, но никакой кишечной палочки мне не грозит.