Сто первый мир
Шрифт:
Воткнув в уши наушники и встав возле окна, Саша принялась сочинять в голове комикс из четырёх панелей. В нём автобус с Новыми съехал с трассы и свесился задними колёсами с обрыва. Водитель кричал им: “Всем бежать в голову салона! Иначе мы упадём!”, но молчаливые товарищи не двигались с места – тайные знания, прочитанные в Истине, не позволяли им занимать другую часть автобуса.
Поймав отражение своего подведённого чёрным глаза, Саша ухмыльнулась. Конец мог быть как плохим (автобус с Новыми падал в реку), так и хорошим (сердобольная старушка при помощи лыжной палки со встроенным гарпуном вытаскивала пазик на дорогу).
Саша вздрогнула, когда кто-то прикоснулся к ее плечу. Обернувшись, она заметила парня из параллельной группы. У него были темные волосы до плеч, нос с горбинкой, а еще россыпь прыщей на щеках. Про себя она называла его “Пьеро” еще с первого курса: нескладный, длинный, со вселенской грустью во взгляде, студент всегда казался ей неразговорчивым и даже социопатичным. Интересно, чего он хочет от нее?
– П-привет, – сказал Пьеро, дождавшись, пока Саша вынет наушники.
“Заикается”, – отметила про себя Саша. Это была ее привычка: замечать за людьми их особенности.
– Привет, – несколько удивленно отозвалась Саша.
– Кажется, я знаю, куда ты едешь, – улыбнулся он, но Попова не спешила подыгрывать. Очевидно было, что они едут в одно и то же место – в анатомичку.
– Кажется, я тоже, – натянуто улыбнулась она и отвернулась.
Но вернутся к комиксу было не суждено.
– Ты никогда не думала, почему они всегда ездят в конце автобуса? – неожиданно наклонившись к Саше, прошептал Пьеро.
Зрачки Саши расширились от удивления:
– Не поверишь, только что размышляла о том же! – сказала она, оборачиваясь. – Будет забавно, если когда-нибудь они погибнут из-за этого.
Саша и её собеседник покосились на группу людей с нашивками. Новые были совершенно разными – настолько, насколько могут быть непохожи между собой жители одного города. Молодые и старые, маленькие и большие, симпатичные и совершенно обычные. И только одно роднило всех бесчувственных – остекленевший взгляд и доброжелательно-пофигистичное выражение лица.
“В обмен на тайны мироздания ты потеряешь все чувства”, – так гласит третий пункт на форзаце Истины.
– Странные они, – заключила Саша.
– У моего приятеля есть гипотеза, что люди, читавшие Истину, обладают единым разумом, – оживился Пьеро. – Если один из них принимает решение, ну например, ехать в конце автобуса, его решение поддерживают все.
– Поэтому они так мало разговаривают? – прищурилась Саша. – Типа, знают всё друг о друге?
– В точку, – Пьеро ехидно прищурился, и Саше на мгновение показалось, что эту теорию придумал не приятель, а он сам.
– Не понимаю, как можно стать таким добровольно? – Саша заправила выбившуюся прядку за чуть оттопыренное ухо и взглянула в окно. – В смысле… это стремно. Даже в обмен на тайны вселенной.
– Моя мама прочитала Истину сразу после моего рождения, – пожал плечами Пьеро. – Говорят, у неё была п-послеродовая депрессия, и она просто хотела перестать чувствовать.
– Как и мои родители, – кивнула Саша. – То есть, я не знаю наверняка, что ими двигало, но они тоже…
– Обратились к Разносчикам, – продолжил фразу Пьеро, и Саше вдруг стало неловко из-за того, что он так хорошо понимает ее.
Устав стоять, Саша заняла освободившееся место. Пьеро хотел сказать что-то еще, но Саша сделала вид, что читает нечто невероятно интересное в телефоне. Тогда студент достал из рюкзака атлас Синельникова по анатомии и углубился в него.
“Ботаник, похоже”, – снова заметила Саша.
“Начав читать Истину, нельзя остановится, пока не прочтёшь всё до конца”, – так гласит четвёртый пункт на форзаце Книги.
“И почему мы раньше не разговаривали? Надо было спросить, как его зовут, – подумала Саша, изредка поглядывая на Пьеро. Пока они ехали, они вспомнила, что этот парень в Академии слыл кем-то вроде аутсайдера. – Интересно, друзья у него есть? Или девушка? Мог бы быть симпатичным, если бы не прыщи”.
Почувствовав, что краснеет, Саша убрала телефон и достала тетрадку с конспектом. Ехать было еще минут двадцать.
Схематичные рисунки сосудов верхней конечности быстро погрузили Сашу в тревожную дрему. Кажется, Пьеро тряс ее за плечо, чтобы разбудить, но окончательно Саша проснулась лишь на своей остановке – внутренний таймер работал идеально.
– Саша! – окликнула девушку одногруппница, стоило той выйти из пазика, – Как дела? Про Нового знаешь?
– Какого еще Нового? – без особого энтузиазма откликнулась Саша. Надя, как всегда, была со смены: забранные в высокий хвост волосы, ни грамма косметики, усталые воспалённые глаза и одухотворённое лицо. Учась на втором курсе, Надя Лёвина умудрялась работать в больнице в ночную смену, а еще была тем самым “врачом от Бога”, которым Саша даже не мечтала стать.
– Это Вадим Удегов, его переводят из двести третьей, – так и не дождавшись вопроса подруги, продолжила Надежда Всея Медицины. Взявшись под руки, чтобы не упасть, девушки направились к анатомичке. – Он стал Новым три месяца назад после развода родителей.
– А почему переводят? – Саша посильнее закуталась в шарф. – Разве так можно?
– Нуу, в двести третьей уже есть один Новый, – Лёвина поджала губы. – Деканат не хочет допускать… скученности.
– Типа бесчувственные могут устроить бунт? – фыркнула Саша. – Или будут своим кислым видом отвлекать других студентов?
– Саш, ну зачем ты так? Ведь твои же родители…
“Ну вот, опять. Опять меня жалеют из-за выбора моих родителей”, – Саша мысленно сосчитала до десяти, чтобы не вывалить на подругу всё, что она думает по этому поводу.
– Надь, не всё тут как Мать Тереза, – спокойно сказала она. – Мои папа и мама выбрали быть Новыми – я почти смирилась с этим.
“Но не простила”, – хотела сказать Саша, но осеклась.
Пикнув пропусками, девушки прошли в набитый первокурсниками холл анатомички.