Сто рассказов из русской истории. Жизнь Эрнста Шаталова. Навеки — девятнадцатилетние. Я вижу солнце. Там, вдали, за рекой
Шрифт:
Кровь сразу ударила мне в голову.
— Кто это написал? — крикнул я, хотя прекрасно знал, кто это написал.
Витька ничего не ответил — он продолжал хохотать, держась за живот.
Я подскочил к доске и стер эту подлую надпись.
Валя сказала:
— Брось, что ты обращаешь внимание на дураков!
И Витька перестал смеяться.
— Он просто боится признаться, тот, кто это написал, — сказал я и посмотрел прямо на Витьку.
Тут опять прозвенел звонок, и мы сели за парты. Мне опять ничего не лезло в голову. Я думал о том, какой подлый этот Витька.
На следующих переменах мы опять играли с бивнями. Я тоже играл и делал вид, что ничего не случилось. Все опять приходили смотреть на эти бивни, и щупали их, и расспрашивали про дядю, и вставляли бивни в рот, и прикладывали их к голове — как оленьи рога, и приставляли их к носу — как рог носорога, и даже фехтовали на бивнях! Было очень весело. На Витьку никто не обращал внимания. Но под конец мне это все надоело. Я устал.
Когда прозвенел последний звонок, я опять положил бивни в портфель и вышел во двор. Во дворе стоял Витька и еще ребята — из нашего класса и из другого. Витькины дружки.
Витька вышел вперед.
— Послушай, — сказал он, — хочешь конфетку?
В руках у него был кулек. Довольно большой кулек. Этого еще не хватало!
— Не хочу я твоих конфет! — сказал я.
Я пошел дальше. Но Витька пошел за мной и те тоже.
— Брось ты дуться! — сказал Витька. — Ты думаешь, это я написал! Я ничего не писал!
Но я шел молча.
— Мишка! — сказал Витька и забежал вперед. — Ты брось! Я ведь ничего не имею… ну, против того, чтобы дружить. И насчет дяди забудь, он совсем не болтун. Это я теперь вижу…
И ребята тоже сказали:
— Хватит вам! Кончайте ссориться!
— Бивни у тебя замечательные! — сказал Витька. — Просто блеск! Возьми вот конфетку! Ну, возьми! Шоколадные…
— Ну ладно! — буркнул я. — Так это не ты написал?
— Конечно, не я! Честное пионерское! Я знаю кто… Я тебе потом скажу… Возьми вот эту, она самая вкусная!
Я взял конфетку и положил ее в рот. А ребята стояли и смотрели. Они смотрели мне прямо в рот.
Я раскусил конфетку и почувствовал во рту какую-то дрянь… Это была соль! Вся конфетка была напичкана солью! У меня от неожиданности голова закружилась! А во рту было так противно…
А Витька улыбнулся и вытянул голову.
— Ну как? — спросил он.
И ребята заулыбались. Я видел, что они готовы расхохотаться.
— Очень вкусно! — сказал я, еле переводя дух.
И тут я проглотил эту конфетку.
— Замечательно вкусная! — повторил я. — Еще можно?
Я опять протянул руку и взял другую конфетку. Вторая конфетка была без соли. Я стал ее тщательно прожевывать, а ребята смотрели, как я жую. И Витька смотрел, как я жую. Его улыбка постепенно сходила с лица. А я жевал как ни в чем не бывало! Жевал и
— Дай еще конфетку! — сказал я.
Я положил на землю портфель, взял еще конфетку и сразу проглотил ее.
— Давай еще конфетку! — закричал я. — Давай!
И тут я размахнулся и ударил Витьку прямо в переносицу!
— Еще конфетку! — Я снова ударил. — Еще! Еще конфетку! Еще! А ну еще! Еще конфетку…
Витька вдруг заревел, закрыл лицо руками и побежал. По дороге он один раз упал.
А я стоял и смотрел ему вслед. На моем кулаке была кровь. Я вытер кулак о штаны. Я весь дрожал. И тут я увидел ребят. Они стояли молча, с открытыми ртами.
— Вот это да! — сказал вдруг один из них. — Дай пять! — Он взял мою руку и сжал ее. — Вот это да! — повторил он. — Сила! Можешь на нас рассчитывать!
— Благодарю за внимание! — сказал я. — Большое спасибо! Весьма!
Вот как я им ответил! Здорово ответил, не правда ли?
Я взял портфель и пошел.
Бальзам «Мэри Пикфорд»
Один раз вечером в нашей квартире раздался странный звонок. Никто никогда так не звонил! Тем более в десять часов вечера. Звонок был настойчивый и оглушительный.
Все жильцы высунулись на «проспект». Я первый побежал открывать. Я всегда первый открываю, когда раздаются общественные звонки. Один звонок — это общественный звонок, звонок ко всем: так звонят молочницы, точильщики, почтальоны, страховые агенты, Мосгаз, Мосэнерго и пионеры, собирающие металлолом. Но они звонят вежливо. И не в десять часов вечера. Разве что телеграмма. Но это не была телеграмма! Я это сразу почувствовал. Это все сразу почувствовали.
Когда я открыл дверь, я оторопел.
На площадке лестницы стояли: милиционер с портфелем, дворник Афоня и три какие-то женщины.
Я сразу обратил внимание на этих женщин. Одна из них была высоченной — метра два ростом. Другая была среднего роста, но зато толстая, как баобаб. А третья была совсем маленькая, чуть повыше меня. Лица у всех были закутаны платками — блестели одни глаза. Я видел такие фигуры у дяди на фотографиях, которые он привозил из Азии. Женщины были похожи на привидения!
В моей голове взметнулся рой мыслей. Рассказывать об этом долго, но произошло все в одно мгновение. Я сразу подумал о себе: не натворил ли я чего-нибудь? На днях я залез на дерево и нечаянно сломал большой сук. Никто этого не видел, но общественное мнение могло об этом узнать. А еще я разбил мячом стекло в подвальном помещении…
— Мальчик, — сказал милиционер, — кто тут у вас ответственный съемщик?
— Я, — сказал мой папа очень тихо.
Остальные жильцы столпились позади нас. Не было только Благодарю за внимание и дяди — дядя был у нас в гостях, но сидел в комнате.
— Граждане, пройдите в сторону! — сказал милиционер. — Скажите, товарищ, — обратился он к моему отцу, — у вас проживает гражданин по кличке Благодарю за внимание?
— И еще по кличке Мэри Пикфорд! — проревела басом женщина-баобаб. Она это так проревела, что все вздрогнули.