Стоит ли об этом

Катканов Сергей Юрьевич

Ко мне на минуту заглянул товарищ, я посмотрел на него мутным взглядом и сказал: «Слушай, а пошли водку пить?». Уж не знаю, что меня больше взбесило, жилищный облом или ГКЧП, но мне захотелось напиться. И мы пошли в ресторан «Север».

Почему же я пошёл пьянствовать, хотя явно должен был оставаться на рабочем месте, когда решалась судьба страны? Так дело в том, что я был уверен: судьба страны уже решена и решать ту больше нечего. Это очень по–русски: принимать новую власть, как данность, как факт, совершенно без мысли о том, что от нас тут что–то может зависеть. Нет, мне отнюдь не было наплевать на страну. Я просто был уверен, что страна уже погибла. «Доктор сказал: «в морг», значит в морг».

Когда мы шли в ресторан, по дороге я встретил знакомого предпринимателя. Он говорит: «Ну что, пора оружие откапывать?». Я в ответ кисло улыбнулся. У меня не было закопано. У него тоже. Потом одна знакомая учительница литературы рассказала, что подумала тогда: «Если опять заставят преподавать Демьяна Бедного, я уволюсь из школы».

Мы сидели и пили. Не сказать, что роняли слёзы в рюмку. Просто пили. Спускаемся вниз покурить, а там один мужичина нам говорит:

— Ну чё, мужики, последние деньки гуляем?

— Почему «последние деньки»? — мрачно ответил я. — Последний денёк.

Да, в нашей среде было ощущение конца света. Хотя представляю, как встрепенулись тогда от радости краснопёрые.

Мой товарищ сказал: «А ведь перестройка закончилась… Как интересно будет называться следующая эпоха?».

Как же она называлась? Тогда, кажется, говорили «годы реформ». А под каким названием вошла наступившая эпоха в историю? Под очень простым названием: девяностые. Да, девяностые начались в конце августа 1991 года.

Мы почему–то не напились тогда. Вечером я ещё смотрел по телевизору пресс–конференцию Янаева. А утром я пошёл на работу. Похмелье я всегда переносил очень тяжело, если бы сильно напился, так и вообще не встал бы утром. А тут — встал, хотя было очень хреново.

А на работе мне такое рассказали… Оказывается, тут вчера вечером целая битва была. Во второй половине дня появились указы Ельцина, объявившие создание ГКЧП незаконным. То есть у людей появился выбор между двумя политическими силами, а перед нашей редакцией встал вопрос: печатать указы Ельцина или нет? Вопрос был острый. Если бы ГКЧП победил, нам бы за это крепко влетело. Первый зам твёрдо сказал: «Будем печатать». Редактор встала на дыбы: «Никаких указов Ельцина, мне ещё детей надо на ноги поставить». У неё было пятеро детей. А у первого зама — только трое. Вот эта–то разница в количестве детей, очевидно, и породила разницу в политических позициях.

Первый зам победил, указы Ельцина мы напечатали, ещё когда отнюдь было не ясно, что он возьмёт верх. Наша редакция выбрала свой путь. А я в этом не участвовал. Мне было стыдно, но меня никто ни в чём не упрекнул. Утром 20 августа буза ещё только началась, нам надо было её освещать. Эту ответственную работу доверили мне. Такую работу нельзя было делать человеку уровнем ниже заместителя главного редактора. Потом я написал об этом статью под названием «Трещина». Историческая, однако, статья. Приведу её здесь почти полностью.

***

Сейчас, когда я пишу это — 22 августа, 8 часов 15 минут. Только что по второй программе радио слышал живой гневный голос Горбачёва. Снят ещё один вопрос — о физической судьбе президента СССР. Когда вы будете держать в руках субботний номер, станут, наверное, известны ответы и на другие вопросы. Но я их ещё не знаю. Я хочу рассказать о работе горсовета Вологды 20 и 21 августа с позиции указанного часа.

Вчера, в начале пятого вечера, несколько депутатов в большом зале горсовета слушали радио. Было объявлено, что государственные преступники арестованы. Страшное напряжение этих дней схлынуло. Объявление не соответствовало истине, преступники на тот момент летели в самолёте, но главное было правдой — попытка государственного переворота — провалилась.

Депутат А. А. Субботин, сидящий рядом со мной, говорит: «А интересно было бы посмотреть на всё, что с нами сейчас происходит, лет через 50». Я говорю, что тоже не отказался бы от такого подарка, но принял бы и более скромный: заглянуть в будущее хотя бы на 50 часов.

Всего три дня, и столько отношений к происходящему. Первое — шоковое. Заявление хунты по радио. Новая власть. Второе — тревожное. Указы Ельцина. Две власти. Третье — радостное. Преступники бежали. Прежняя власть. И три типа людей, которые радовались и огорчались попеременно, а так же вечное болото между ними.

Прокрутим плёнку на два дня назад. С утра — экстренное заседание президиума горсовета, в 16 часов — попытка созвать чрезвычайную сессию, которая не состоялась из–за отсутствия кворума (пришло 100 депутатов из 200). Но на состоявшемся вместо сессии депутатском собрании было сделано главное — выработана позиция.

Депутат областного совета О. Я. Никитин сказал о том, что на заседании президиума облсовета уже принято постановление, поддерживающее Президента РСФСР. Казалось бы, это должно было облегчить принятие соответствующего решения депутатами горсовета. Но Октавиан Яковлевич сказал и о другом: у них поддержали Ельцина 11 членов президиума из 20. Проголосуй всего 2 человека иначе, и власть хунты была бы фактически признана.

А потом ещё выступление городских отцов–командиров, далеко не каждое из них радовало слух. Полковник Карпов однозначно заявил, что будет следовать директивам вышестоящего командования, а на вопрос о том, как он относится к ГКЧП, ответил, что всё происходящее направлено на наведение порядка, оздоровление обстановки и т. д.

Н. Н. Белов, заместитель прокурора города, предложил подождать заключения Комитета конституционного надзора. Если ГКЧП будет признан законным…

С. М. Норкин, председатель Федерации профсоюзов Вологды, сказал, что хотя ГКЧП — незаконный орган, но он не видит причин для паники и политической возни. А в конце своего выступления даже посетовал: «Нам что, заняться больше нечем?».

Г. В. Судаков, председатель облсовета, подчеркнул, что нам ничто не угрожает и наши действия должны быть адекватны ситуации. В Москве — другое дело…

Но такого единодушия среди депутатов не приходилось наблюдать со времён застоя. Решение обратиться к жителям города с осуждением действий ГКЧП было принято единогласно. Это можно было бы списать на страх, но бояться приходилось скорее преступников у власти. Тем более, что перед самым голосованием Муртазин, находящийся в кабинете Лопатина, передал из Москвы, что Верховный совет окружён войсками и ожидается штурм. Объявили 15-минутный перерыв в ожидании новой информации. Четверть часа тянулись мучительно, новой информации не поступило. Тут действительно можно было испугаться, но ни один депутат не проголосовал за тех, кто, казалось бы, вот–вот захватит власть.